Список форумов
СЛАВЯНСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
 
 FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Военное дело

 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов -> История
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Сб Мар 02, 2019 10:25 pm    Заголовок сообщения: Военное дело Ответить с цитатой

Была ли на Руси пехота?



Олег Двуреченский у себя на страничке в Мордокниге разместил кратенький (даже слишком кратенький, лаконичный до безобразия) отчет о прошедшем намедни очередном заседании круглого стола "К вопросу о существовании пехоты в Средневековой Руси XIV-XV". Краткое резюме по итогам работы стола, в котором приняли участие известные в узких кругах любителей истории русского военного дела люди (А. Малов, О. Курбатов, И Пахомов и др.) звучит следующим образом:
"В сухом остатке пехоты не было, было не каноничное использование "воев", (под ними разумеется подразумевается конная дворянская корпорация) в необычных условиях в пешем строю, но всегда оговаривались и условия и необычность".

Вывод несколько необычный, нетрадиционный (о чем свидетельствует картинка внизу) и, на первый взгляд, шокирующий. Конечно, из краткого сообщения делать широкомасштабные выводы было бы преждевременно, равно как утверждать что пехота были или пехота не была. Из обмена мнениями на страничке (какой-то нервный обмен вышел, с переходом на личности - к чему бы это?) следует, что материалы круглого стола вроде бы как должны увидеть свет(правда, боюсь, что случится это не скоро, а сам сборник "Военной Археологии" будет совершенно неподъемным по цене - как предыдущий). Однако вставим и свои пять копеек в этот вопрос. Соглашусь с тем, что профессиональной пехоты, которая воевала бы (и на поле боя, и маршировала) исключительно в пешем строю - такой пехоты (типа ландскнехтов или швейцарцев) в рассматриваемый период у нас не было. Олег Курбатов пишет в ответ на реплику А. Быкова ("Смотря кого считать "профессионалом". Если ТОЛЬКО княжий двор - тогда все верно. А вот "ушкуйники" - профессионалы? А профессиональной инфантерии не было на Руси также, как и профессиональной кавалерии в 14-15 вв."), что "пехоты, чтоб человек принципиально шёл на войну пешим, и без него никак - не было".

Стоит ли принимать именно такую постановку вопроса? И да, и нет. Профессионалы, которые занимались только войной, на Руси к тому времени уже были - в этом сомневатья не приходится, и на мой взгляд (я, конечно, не такой глубокий профессионал, как О. Двуреченский или О. Курбатов, так, погулять вышел), Олег Курбатов в определенном смысле прав - в XIV - XV вв. русские рати в полевых сражениях неплохо обходились и без профессиональной пехоты (подчеркну - наподобие ландскнехтов или швейцарцев).

Однако насчет того, что не было людей, которые принципиально ходили на войну пешими - все же я не соглашусь. Были такие люди - достаточно копнуть псковские летописи. Другое дело, что эта пехота (состоявшая, кстати говоря, судя по всему, из "профессионалов" или, скажкм так, полупрофессионалов - "младших сыновей") играла вспомогательную роль (участие в набегах, действия в сложных условиях на пересеченной, лесистой местности, оборона крепостей, осадные работы и пр.), а вот насчет участия в правильных полевых сражениях - скорее нет, чем да. Не тот у нее был комплекс вооружения ("стандартный" набор, упоминаемый в летописях - щит и сулица).

Еще остается вопрос - как быть с ездящей пехотой? В том, что она была - сомневаться также в принципе не приходится, но какую роль она играла?
Но если подвести общий итог, то, думаю, стоит согласиться с выводом А. Малова (в целом, ибо детали можно и нужно дорабатывать):
Пехота на Руси, как комбатанты, участвующие в полноценных боестолкновениях, появляется вместе с потребностью на поле боя с людях, вооруженных огнестрельным оружием.

Полноценная пехота как род войск- это, как я полагаю, времена Василия III, Смоленская война 1512-1522 гг., а завершение процесса относилось уже ко временам Ивана Грозного, когда появляется стрелецкая пехота.

Виталий Пенской.
https://thor-2006.livejournal.com/657201.html
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Nicola_Canadian
Модератор

   

Зарегистрирован: 08.01.2008
Сообщения: 19155
Откуда: I1-L22-P109, S14887a*, HV9b1a

СообщениеДобавлено: Сб Мар 02, 2019 11:19 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Кстати, китайцы называют русских

战斗民族

Zhàndòu mínzú


Боевая нация, народ всегда готовый к бою
_________________
Сильный гнев мудреца и война храбреца испытает...

А больную кровь да в лесу людском чуять русичу был отцов наказ...

Встречай своих воинов, Один, - мы вернулись домой!...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Чт Мар 07, 2019 12:01 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

О тьмочисленности

Господам тьмочисленникам , видимо, некогда утруждать себя чтением темы, им бы только успеть выложить очередную глупость про "стотыщщ пятьсот" "народных ополченцев" - лапотников. Между тем, в теме уже писали:

- Не было на Руси того времени ни "горожан", ни "крестьян" в классическом понимании. Были община волостных "черных людей" - "градских" и "сельских". Изначально община выставляла ополчение, но уже в 12 в. оно становится преимущественно конным, его "массовость" постоянно снижается параллельно с ростом стоимости снаряжения всадника и имущественного расслоения среди общинников. Ополчение "черных людей" становится выборным, ратники несут фактически наследственную службу и к сер. 15 в. эта категория населения вливается в число городовых детей боярских.

- Русское войско по способу своего комплектования по-прежнему представляет из себя классический раннефеодальный "двуединый" вид (дружина/двор + общинное ополчение). Только ополчение в это время - это выборная в основном конная "городовая рать".

- Пехота на Руси была. В пехотинцы брали тех, кто не мог обеспечить себя конем ("а бобыли - пешии люди"). Пехота использовалась в основном при осаде или обороне городов. Были на Руси и случаи массовой мобилизации общинников. Результат, как правило был один и тот же - разгром (Липица 1216, Кострома 1375, Москва 1382, Клязьма 1433, Смоленск 1440, Галич 1450). В 1323 г. князь Евстафий Изборский даже не взял пехоту в битву с немцами.

- В Куликовской битве участвовали далеко не все князья Северо-Восточной Руси. Массовое новгородское ополчение на КБ существовало только в фантазиях дедушки Азбелева.

- Сведений в хрониках об участии массового пехотного ополчения в Куликовской битве нет. Поздние литературные произведения (вроде "Задонщины" и "Сказания") надежными источниками считаться не могут.

- Каждый себя уважающий "служилый человек" шел в поход не один. Минимум - кошевой слуга на отдельном коне. Воины побогаче имели отдельного коня для боя и соответственно "человека при конех". Князья и бояре шли в поход вместе с прислугой - поварами, псарями, конюхами, сокольниками, сытниками и т.д. Некоторые из прислуги использовались как воины (опять же конные), другие охраняли в обозе имущество своего господина. Итого, 6 тыс. "князей, бояр и слуг" - это, как минимум 18-25 тыс. коней, немаленький обоз плюс значительное количество нон-комбатантов. Все это хозяйство требовалось поить, кормить и одевать.

- "Черные люди" в Средневекой Руси и так несли немало повинностей, связанных с военной службой: "ставить подводу", "делать крепость", "санный путь", "ставиться ратникам" и т.д. Массово гонять в дальние походы налогооблагаемое население - идиотизм с любой точки зрения.

- И еще много чего.

Но особо одаренные - они не читатели, они писатели. До господ тьмочисленников никак не доходит, что ни "Задонщина", ни "Сказание" не могут считаться первоисточниками. Никто же не считает "первоисточником" по истории ВМВ, к примеру, книги М.Шолохова "Они сражались за Родину" или Ю.Бондарева "Горячий Снег". Давайте еще считать "первоисточниками" былины и сказки - Фоменко просто обзавидуется.

Источник: https://maxnechitaylov.livejournal.com/97440.html
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Мар 08, 2019 2:23 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Потери в средневековых битвах: хронисты против фактов


Приведем несколько характерных примеров поразительных расхождений между нарративными свидетельствами и документальными источниками применительно к средневековым битвам.

ПРИМЕР 1. Битва при Росбеке (27 ноября 1382 г.) между ополчением восставших фламандских коммун и французской карательной армией. Закончилась победой французов.

Точное число погибших фламандцев смогли определить лишь «на глаз». Фруассар, явно преувеличивая, написал «со слов герольдов» о 9 000 гентцев, павших непосредственно на поле боя, а общие потери восставших, включая погибших во время бегства, хронист определил более, чем в 26 000. Автор «Хроник Сен-Дени» тоже отметил тяжелые потери фламандцев:

«Нелегко уверенно определить число погибших; те, кто присутствовал в тот день, а я расположен доверять их расчетам, говорили, что на поле пали двадцать пять тысяч фламандцев вместе со своим лидером, который был руководителем этого греховного восстания. Французы также потеряли в этом бою некоторых благородных рыцарей, не менее прославленных происхождением, чем доблестью, таких, как мессир Флотт де Равель, мессир Антуан и мессир Ги де Кузан, мессир де Баве, Жан Бреде, Бретон и Моро д’Аллюэн. Вместе с ними также погибли сорок четыре отважных мужа, которые первыми ринулись на ряды врага, дабы сломить их, чем обрели для себя бессмертную славу. Цвет храбрецов, сир Рене Ле Баве, дворянин с превосходной репутацией, был смертельно ранен в этом бою; когда после победы его принесли в Турне, где он по прошествии трех дней скончался, сие стало достойным венцом славной карьеры, украшенной многочисленными подвигами».

Биограф Жана де Бусико определил потери мятежников в 60 000 человек, Кристина Пизанская и Жювеналь д’Урсен – в 40 000, флорентиец Буонаккорсо Питти – в 27 500, поэт Эсташ Дешан и Томас Уолсингем – в 25 000, автор «Хронографии французских королей» и Адриан де Будт – в 20 000, автор «Хроники четырех первых Валуа» – в 18 000, автор «Хроники доброго герцога Луи де Бурбона» – в 18-16 тысяч, наконец, Оливье ван Диксмюде в «Хронике Фландрии и Брабанта» – в 12 000 и более павших фламандцев, что ближе всего к истине, поскольку фламандцев ВСЕГО на поле боя было не более 20 000.

ПРИМЕР 2. Битва при Оте (23 сентября 1408 г.) между городским ополчением Льежа и союзным войском герцога Бургундского и графа Эно (Геннегау). Начнем с того, насколько была преувеличена численность льежской милиции. Силы льежцев, вероятно, колебались в пределах 3-6 тысяч бойцов (Ангерран де Монстреле в своих «Хрониках», наиболее подробном источнике о сражении, указал астрономическую цифру 50 000 льежцев, сам герцог Бургундский писал о не менее, чем 32 000 горожан, Гийом Кузино о 30 000, автор «Хроник Сен-Дени» о 35 000, Пьер Кошон в «Нормандской хронике» о 40 000, автор «Книги измен Франции по отношению к Бургундскому дому» о 100 000, льежский хронист Жан Ставло о 140 000), в том числе 500 жандармов из числа дворян, 120 наемных английских лучников, неизвестное число арбалетчиков из стрелковых городских гильдий, артиллерия и основа всей армии – городские ополченцы, вооруженные согласно своему статусу.

Льежцы проиграли, чем дали обильную пищу для фантазий хронистов и (sic!) участников сражения с бургундско-геннегауской стороны. Всего, согласно непомерно завышенной оценке франко-бургундских хронистов Ангеррана де Монстреле, Жана Лефевра, Пьера Кошона и Пьера Фенена, а также автора «Хроники Фландрии», мятежники в ходе сражения потеряли свыше 28 000 человек (из 3-6 тысяч воинов, реально участвовавших в бою!). Сам Жан Бургундский в своем письме брату Антуану оценил льежские потери в 24-26 тысяч человек.

Автор «Хроник Тиля» писал о потерях противников следующее:

«И Анри де Перве, и Теодорих, его сын, новый электор, погибли там, а с ними и льежцев тридцать тысяч человек, а со стороны прочих двух [герцога Бургундского и графа Эно – А.К.] погибло шесть тысяч человек и более, а некоторые говорят, что пять тысяч человек, а с обеих противоборствующих сторон, как говорят, пали тридцать шесть тысяч человек».

Брабантский летописец Эмон Динтер указал, что льежцы потеряли в бою 16 000 человек. Льежский хронист Жан Ставло резко снизил «траурный показатель»:

«Также погибло много других рыцарей, оруженосцев, прелатов, монахов, клириков, мужчин и юношей из города и пригорода, а также прибывших из Юи и всех прочих, кто пришел на помощь, и число их примерно было 8 348».

Мишель Ле Тейе, автор «Сборника хронологии и древней истории города Шиме в Эно» (XVIII в.), опираясь на утраченные ныне документы, привел достаточно правдоподобную цифру льежских потерь:

«Граф Эно и бывшие с ним герцог Бургундии и Антуан де Крои, брат Жана, сеньора де Шиме, опытный капитан, полностью разгромили горожан из Льежа и Юи, которые часто объединялись во время похода. Те оставили 1 300 людей на поле битвы».

Пример 3. Битва при Гавере (23 июля 1453 г.) между ополчением в очередной раз восставшего Гента и карательной армией бургундского герцога Филиппа Доброго. Гентцы проиграли, а их численность перед боем и потери были, как обычно, многократно завышены.

Так, численность армии мятежников хронисты оценивали по-разному. Фламандский хронист XVI в. Николас Деспарс оценил армию гентцев в 20-23 тысячи человек, Ворен и последователь Ангеррана де Монстреле писал о 20 - 24 тыс. пехотинцев и 200 кавалеристах, включая английских наемников; Ла Марш – о 25 000 в главном корпусе и 20 000 во вспомогательном; анонимный автор письма, адресованного чиновникам Бом-ле-Дама, насчитал 20 000 мятежников; Матье Эскуши – 28 000; Жорж Шателлен – 20-30 тысяч пехотинцев и 30-40 конных англичан; Жан де Керси, секретарь графа д’Этампа, – более 30 000; автор «Книги измен…» – 40 000; наконец Филипп Добрый в своем письме Карлу VII писал о 36-46 тысячах гентских солдат.

Исходя из численности населения Гента накануне войны (около 45 000 жителей обоих полов и всех возрастов) и принимая во внимание его мобилизационный ресурс, сильно сократившийся в ходе прошлогодней кампании, следует признать все вышеприведенные цифры (за исключением численности кавалерии) недостоверными. Скорее всего, гентская армия, покинувшая город в утренние часы 23 июля 1453 г., вместе с присоединившимися к ней союзниками насчитывала не более 10 000 бойцов (цифра в 4 000 человек, выдвигаемая современными нидерландскими исследователями, кажется заниженной).

Филипп Добрый сообщил Карлу VII о результатах битвы и о потерях гентцев:

«По милости Божьей мои вышеуказанные враги были побеждены без потерь с моей стороны, в то время, как самих гентцев было убито очень много во время преследования, и оная охота продолжалась до предместий указанного города Гент; рассказывают, что некоторые укрылись в означенном городе, около 3 или 4 тысяч человек».

В сражении погибли семь городских эшевенов, 200 священников и великое множество простых ополченцев, по разным данным 13, 16, 20, 26 тысяч (и даже 40 000 (sic!)), включая 1 300 – 1 400 пленных (из них около 300 были повешены, остальные спаслись, уплатив выкуп). Секретарь магистрата города Бом, свидетель битвы, определил потери гентцев на поле боя в 3 000 – 4 000 человек, еще около 200, по его мнению, утонули в реке. Реальные цифры гентских потерь, вероятно, колебались в пределах 30-50% от первоначальной численности их армии и составляли от 3 до 5 тысяч человек.

Примеров можно привести великое множество, но и трех вполне достаточно, чтобы оценить уровень пропаганды средневековых «официальных источников», что, несомненно, роднит их с современными «собратьями по перу».

Куркин А.В.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Сб Мар 16, 2019 1:27 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

О "народном" ополчении и "городовых" полках...


Несколько тезисов, которые появились как некая необходимость "застолбить" тему (ага, "аргумент собаки", самое то) по итогам обсуждеиня в Мордокниге предыдущего поста о живописи.

Кратенько так, как я себе представляю на сегодняшний момент процесс эволюции "ратного строения" в средневековой Руси от "Рюрика до Ивана" *старшего, вестимо).

Прежде всего о хронологии. 1-й период развития - это, если очень грубо, с IX века по примерно сер. XII в., т.е. до момента начала большой войны Изяслава Мстиславича со своим долгоруким дядей из-за Киева. Следующий период - условно, до конца XIII - начала XIV вв. Затем XIV век и, наконец, 1-я половина XV в.

При характеристике особенностей развития каждого периода необходимо учесть, во-первых, особенности политического и социально-экономического устройства, во-вторых, скажем так, "уровень жизни" и стоимость оружия и доспехов, как следствие - возможность его приобретения, и не каких-нибудь "дрючков для свиней, а честных ножей" (с), Мать клинков), а более или менее качественного оружия и доспехов, наличие которых позволило бы себя более или менее уверенно чувствовать "и в пиру, и в миру". В-третьих, качество и стоимость коней, возможности по разведению этих полезных четвероногих.

В качестве предварительного тезиса для себя я вывел некую "закономреность" - чем дальше, тем выше профессионализация войска (кстати, на память приходит Висбю, где любители, хотя и неплохо вооруженные и оснащенные, вчистую проиграли битву профессионалам), тем выше роль конницы и тем меньше роль пехоты. Однако при этом происходит и автоматическое сокращение численности войска из-за невозможнсоти снаряжать и оснащать тьмочисленные рати - железо и кони с овсами нынче очень и очень недешевы. Опять же, каждый должен заниматься своим делом - крестьянин пахать, купец торговать, поп молиться, а боярин, вестимо, воевать. Oratores, так-скать, bellatores und laboratores. И, само собой, нужно учесть и еще и качество и характерные черты наиболее важных противников.

В итоге, что мы имеем? А имеем мы следующее. На первых порах доминирует пешее ополчение, но это вовсе не значит, что оно "народное" (впрочем, и бояре - то же народ). На мой взгляд, оно состояло из "сильных" людей, которые выступали в поход со своими домочадцами, клиентами и холопами-челядью, причем, что немаловажно, снаряжали и вооружали свои "свиты" они за свой счет.

Сражалось такое "ополчение" (пускай оно будет названо "городовым". понимая под "городом" не только собственно город - тот же Новгород, но и "тянувшие" к нему пригорода и сельскую округу) пешим, но передвигалось (обычно) либо "в судех" (буде такая возможность есть), либо "на конех" (средняя русская лошадка той поры больше напоминала пони, чем лошадь ("Беовульф и Грендель" вам помощь - там хорошие такие северные лошадки показаны).

Княжеская дружина? Здесь сложный вопрос, однако осмелюсь предположить, что на первых порах она предпочитала также биться пешей, но с Х века, особенно со 2-й его половины, постепенно пересаживается на коней. И да, чтоб два раза не вставать - отсутствие многочисленной хорошей конницы отчасти компенсировалось привлечением на службу таджиков на аутсорсинге, пардон, "своих" "поганых", коих по Степи шлялось преогромное количество.

2-й период - падение роли пешего "городового" ополчения. Войны становятся с одной стороны, затяжными, а с другой - молниеносными. Толку от пешей рати в такой войне мало, ну там осада или есть возможность доставить ее к месту боя "в судех", тогда, в противном случай - ой. Да и боеспособность ее подкачала (Липица - пример).
Конные дружины и дворы вкупе с наемными таджиками на аутсорсинге, пардон "погаными" рулят.

И с этого момента доминирование конницы становится чем дальше, тем более абсолютным. Пехота сходит на вторые-третьи роли. Кроме того, утяжеление доспеха и удорожание и доспеха, и оружия сводят на нет многочисленность войска, и чем дальше, тем больше. Мало того, что в начале XIII в. Русская земля переживает глубокий кризис экономический и демографический (что сказывается на благосостоянии), так еще и татары подсуетились, выкачивая из Руси злато-серебро (а копей Потоси на Руси отродясь не бывало).

В общем, для 3-го периода характерна бедность, бедность и еще раз бедность, отсюда малочисленность войска, определенная его "универсализация" (четкого разделения на тяжелую конницу, оптимизированную для прямого дела и легкую - для стрелкового, уже нет, свои "поганые" перевелись, так что приходится все делать самим, и в условиях бедности и необходимости "сами-сами-сами" формируется своего рода "средняя" конница, более или менее универсальная и дешевая, способная биться и в конном, и в пешем строю, и в судех плавать, и копейным ломлением супостата поражать, и мечным сечением биться, и лучным боем.

Трансформируется в это время и "городовое" ополчение - бояре и прочие "сильные" люди все реже сами участвуют в походах - для этого есть другие люди, всякого рода "казаки", "захребетники" и прочие "младшие сыновья", живущие в их дворах приживалами. Они формируют слой полупрофессиональных ратников, которые кормятся преимущественно с того, что в случае мобилизации их снаряжают вскладчину соседи-товарищи-друзья-хозяева и они выступают в поход конно и оружно за себя и за того парня.

А вот так, чтобы созывать Levée en masse - это в прошлом, это никуда не годится, и даже митрополит Фотий, Божий человек, достаточно далекий от военного дела, надругался высмеял Дмитрия Юрьевича и его рать в овчинех и сермязех. А что могли сделать пара-другая сотен конных дворян-профессионалов, вскормленных с конца копья - так об этом могут рассказать жители Владимира ("Андрей Рублев", часть 2-я, Набег").

Ну и под занавес эпохи, в 1-й половине XV в., тенденции, что наметились в предыдущий период, только усиливаются. Конный воин-професинал, сын боярский или дворянин, безраздельно господствует на поле боя. Пехота пребывает в ничтожестве - попытки с ее стороны выйти в поле заканчиваются бесславно (новгородцы и всякие там угличане не дадут соврать).

Посошная рать играет чисто вспомогательную роль и даже там, где сохраняется "призыв" (в том же Пскове), пехота - это всякий сброд, легковооруженный и малопригодный для "прямого дела". Brennen, morden und rauben - да сколько угодно, но биться лицом к лицу - увольте. А потом началась "огнестрельная революция" и все начало меняться. Но это уже другая история.

Вот примерно такая картина в самых общих чертах у меня получается.

Автор - Виталий Пенской
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Вт Июл 21, 2020 12:27 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Снова о пехоте на Руси

Тема эта необъятная и вельми зело непростая уже хотя бы потому, что, во-первых. чрезвычайно мало сохранилось источников по проблеме, а те, что есть, мутны и непрозрачны (документальных практически нет - только по XVI в. обрывки, летописи ненадежны, про эпос и вовсе говорить не приходится - в общем все плохо); во-вторых, проблема изрядно засорена в прежние времена всякой мифологией, связанной с господствовавшими во все те же прежние времена разного рода методологическими коньцептами (марксистский классовый подход - едва ли не самый вредоносный в данном случае, изрядно поспособствовал, и продолжает способствовать, натягиванию совы на глобус); в-третьих, со времен раннего Средневековья (которое у нас принято именовать Древней Русью) до раннего Нового времени (т.е. до времен последних Рюриковичей - первых Романовых брать не будем, там уже все начинает стремительно, по меркам того времени,из меняться) русская пехота неоднократно меняла обличье, сходила с исторической сцены и возвращалась вновь, почему, говоря о ее роли и месте в военной системе Русской земли, нужно для начала оговориться о времени, а затем - о месте действия, ибо одно дело, когда речь заходит о Северо-Западе, другое - о Северо-Востоке и т.д.

И еще одно важное обстоятельство, имеющее хотя и косвенное, однако же во многом определяющее значение для темы - социальное устройство русского общества, характер горизонтальных и вертикальных связей внутри него. Само собой, не стоит забывать и о роли экономического фактора - а хоть и уровня развития ремесел (железоделательного в первую очередь), городов и торговли (впрочем, а сельское хозяйство, аграрный сектор чем хуже - одно коневодство чего стоит!). Сплошная засада и очень зыбкая основа для сколько-нибудь категорических выводов - потому-то русская пехота в это время подобна известному коту из парадокса Шредингера, жива и мертва одновременно.

Тем не менее, попробуем обозначить некоторые контуры и начнем с хронологии и периодизации. Раннее Средневековье (примерно со 2-й половины IX и по сер. XI вв.) можно условно назвать временем доминирования пехоты (ездящей и судовой в т.ч.) над малочисленной конницей, однако к концу этого времени значение конницы постепенно возрастает, в особенности в пограничных со Степью регионах. И как еще одну черту этого периода я бы отметил наметившуюся тенденцию к постепенной "профессионализации" пешей "милиции"-ополчения - внутри сельских и городских "общин" складывается постепенно слой полупрофессиональных бойцов-"младших сыновей", которые в первую очередь подлежали мобилизации в случае большой войны.

Следующий период - вторая половина XI - нач. XIII в. Пехота все еще есть, она активно участвует в обороне и осаде городов и в больших походах (к примеру, против той же Волжской Булгарии) но конница играет не в пример более значимую роль, ибо изменился сам характер войны. Набеги, стремительные марши, маневр, "малая" война, а не большие полевые сражения требуют и соответствующей внутренней структуры русских ратей, которая отличалась бы от прежней. Конная дружина, старшая и младшая, наемные половцы и прочие кочевники - главная ударная сила в это время. Пехота отходит на второй план.

"Монгольская" эпоха (2-я пол. XIII - сер. XV вв.) - пожалуй, самый загадочный и туманный период в истории русской пехоты. А.Н. Кирпичников писал, что "Военная катастрофа в середине XIII в. и связанная с ней общенародная борьба против поработителей в большой мере нарушили дружинную кастовость войска и открыли в него доступ самым разным слоям общества, в том числе смердам и сельским ополченцам. Значение простолюдинов-пехотинцев особенно возрастало, когда они участвовали в крупных операциях и отваживались вместе с конниками вступать в бой с татарами...". Квинтэссенция традиционного взгляда на место и роль пехоты в средневековой Руси, но, как и всякое обобщение, при столкновении с реальностью, оно начинает если и не рушиться, то, во всяком случае, испытывать серьезные проблемы. С одной стороны, на том же Северо-Западе пехота как будто никуда не делась, но она явно не играет серьезной роли, а на Северо-Востоке конница как будто абсолютно доминирует на полях сражений и лишь во время осад или обороны городов пехота еще имеет шанс себя показать. Однако боевые качества ее, гм, не слишком высоки - ход "Войны за золотой пояс" в общем этот вывод подтверждает.

"Постордынский" период (вторя половина XV - нач. XVI вв.) - период абсолютного доминирования конницы, причем последняя облегчается и "ориентализируется" по мере того, как Москва прибирает к своим рукам и власть, и земли. Однако появление и распространение огнестрельного оружия обозначает перспективу и для пехоты.

Раннее Новое время (XVI - нач. XVII вв.) - о ренессансе русской пехоты еще рано говорить, конница в численном выражении составляет основу государевых ратей, однако сперва пищальники, а затем стрельцы и казаки, вооруженные ручным огнестрельным оружием, выходят из тени конницы и начинают играть пусть и вспомогательную (по отношению к коннице), но все важную и постепенно растущую по значимости роль в боевых действиях. Вооруженная огнестрельным оружием пехота пусть и не главный, но необходимый и неотъемлемый компонент русских ратей этого времени.

В первом приближении примерно такая получается картина - очень общий эскиз, который, естественно нуждается в основательной проработке и уточнении как самой схемы, так и отдельных ее деталей.

Пенской В.В.
https://thor-2006.livejournal.com/787358.html
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Июл 24, 2020 12:27 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Пехота на Руси - начало

Приквел к предыдущему посту насчет пехоты на Руси – о том, какой была русская пехота на самом раннем этапе ее развития.

Прежде всего – какой была пехота у восточных славян в предгосударственный период и на самом раннем этапе строительства раннесредневековой русской государственности.

Конкретно о войске у восточных (не южных или западных – это отдельная тема) славян в предгосударственный период их истории письменные источники практически умалчивают. Немного данных дает и археология. Вместе с тем представляется, что ситуация отнюдь не безнадежна и стоит согласиться с мнением А.К. Нефедкина, который писал в свое время, что у разных народов «примерно на одинаковых стадиях развития складывались сходные общественные институты и нормы поведения», поэтому допустимо применение сравнительно-исторического метода и широких аналогий. И в определенном смысле те описания, к примеру, византийских авторов (прежде всего мы имеем в виду маврикиев «Стратегикон»), в определенном смысле можно отнести и к восточных славянам, и этот ряд можно и продолжить далее.

Если исходить из классической точки зрения, то слаяне как народ, обладавший определенной «инаковостью» (в т.ч. и в культурном отношении) вышел на историческую сцену в эпоху Великого переселения народов и застал эпоху господства готов в Восточной Европе (?), то первым описанием славянского образа войны можно сыскать у Иордана. Онотмечал, что сила славян заключалась прежде всего в их численности, но не в оружии, что и способствовало их поражению в войне с готами. Можно допустить, что это не более чем литературный прием. Однако результаты исследования памятников зарубинецкой, киевской и черняховской культур, связанных с событиями, описанными у Иордана и в формировании которых принимали участие праславяне, свидетельствуют об их бедности на оружие и косвенно играют на руку Иордану.

Более определенно характеризуют вооружение славян в сер. VI – 1-й четв. VII вв. н.э. византийские авторы. Прокопий Кесарийский, автор «Стратегикона», Иоанн Эфесский, составитель т.н. «Пасхальной хроники» – все они в один голос утверждают, что славяне по преимуществу являются легковооруженными пехотинцами, не имеющим доспехов и вооруженными главным образом метательным оружием, а в качестве защитного вооружения использующих щиты, в т.ч. и большие ростовые. Спустя два с половиной столетия столетия арабский географ Абу Али Ахмад ибн Умар Ибн Русте характеризовал славян как преимущественно легковооруженных пехотинцев. И хотя многие специалисты датируют эти сведения арабского географа последней четвертью IX в., очевидно, что они относятся к более раннему времени, так как между описываемыми событиями и записью Ибн Русте, прошел определенный промежуток времени.

Т.о., из письменных источников следует, что славяне в VI – VIII и на протяжении большей части IX вв. в случае войны выставляли преимущественно легковооруженную пехоту и немногочисленную конницу, и это подтверждается данными археологии. Примечательно, что металлургия и железоделательное производство у славян в это время были развиты относительно неплохо, однако предметов оружия находится немного. Представляется, что если бы у славян той эпохи уже сформировалась бы характерная воинская культура, свойственная, к примеру, кельтам или германцам, то находок оружия было бы не в пример больше, и сам набор вооружения (представленный преимущественно наконечниками копий и стрел, клинкового орудия исчезающе мало, равно как и элементов доспехов) был бы богаче имеющегося на сегодняшний день.

Вместе с тем полностью исключить возможность того, что под воздействием военных контактов с соседями такой слой начал формироваться, нельзя. Другое дело, что прослойка профессиональных воинов раньше всего возникает, судя по всему, на пограничье, и этот процесс затрагивает глубинные районы славянского мира в существенно меньшей степени, да и сам он, этот процесс, был «рваным», развивавшимся непоследовательно.

В соответствии с комплексом вооружения была и тактика славян. Не останавливаясь подробно на этом вопросе, так как это уже было сделано рядом авторов (тем же А.К. Нефедкиным), отметим лишь, что для них было характерно стремление вести дистанционный бой посредством метания дротиков, прикрываясь щитами (обычными и/или стационарными ростовыми – этот вопрос требует дополнительного изучения). Лук, который, судя по всему, был обычным охотничьим, простым (хотя есть свидетельства наличия у части славянских воинов сложносоставных луков гуннского типа, использовался достаточно редко, и еще реже славяне переходили к рукопашному бою, к которому они не были готовы ни технически, ни психологически.

Отсюда естественным образом вытекала и «большая» тактика славян, уклонявшихся от «правильных» сражений и стремившихся к «малой», партизанской, войне. В чистом поле у легкой славянской пехоты, состоявшей преимущественно из незащищенных метателей, привыкших действовать разрозненно, устоять против той же степной конницы шансов не было, да и против скандинавов – ничуть не больше.

Пенской В.В.
https://thor-2006.livejournal.com/788376.html
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Сен 09, 2022 12:17 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

О численности русского войска на Куликовом поле

Куликовская битва 1380 г. традиционно считается одной из крупнейших битв позднего Средневековья и по значению, и по размаху. Не касаясь первого, остановимся подробнее на втором ее аспекте – размахе, попытавшись дать оценку численности войска, выставленного Дмитрием Ивановичем и его вассалами на Куликовом поле.

Естественно, что в условиях, когда не сохранилось ни точных указаний относительно мобилизационного потенциала северо-восточных русских княжеств, ни войсковых реестров, подобных, к примеру, литовскому «попису» 1528 г., ни тем более росписи русских «полков», вставших сентябрьским утром 1380 г. на Куликовом поле против ордынской рати, любые рассуждения относительно численности войска Дмитрия Ивановича и его союзников будут носить оценочный и в определенной степени спекулятивный характер. Однако, по нашему мнению, обсуждение этой проблемы позволит определить некоторые рамочные ограничения, внутри которых численность коалиционного войска может быть считаться более или менее разумной, не фантастической и будет близка к реальной.

В поистине необъятной отечественной историографии Куликовской битвы разброс оценок численности русского войска достаточно велик – от 100-150 тыс. до 30-50 или даже менее тыс. бойцов. Дореволюционная историческая наука придерживалась первого значения. Так, В.Н. Татищев приводит в своей «Истории Российской» цифру в 400 тыс., М.М. Щербатов – 200 тыс., Н.М. Карамзин полагал, что рать Дмитрия Ивановича насчитывала «более ста пятидесяти тысяч всадников и пеших». Столько же дает и С.М. Соловьев, который сравнивает сражение с «побоищем Каталонским, где полководец римский спас Западную Европу от гуннов». В «слишком сто тысяч» определял численность рати Дмитрия Ивановича Д.И. Иловайский. Этой же точки зрения придерживались и русские военные историки, например, П.И. Гейсман и авторы коллективного труда по русской военной истории «Русская военная сила».

В советской историографии длительное время господствовала старая оценка численности русского войска в 100-150 тыс. бойцов. Так полагали, к примеру, авторы коллективных «Очерков истории СССР», ссылавшиеся при этом на летописные свидетельства, и Л.В. Черепнин. Этой же цифры много позже придерживался в очерке «Военное искусство» в коллективном труде «Очерки русской культуры XIII – XV веков» Б.А. Рыбаков.

Между тем еще Е.А. Разин в своей классической «Истории военного искусства» пришел к выводу, что «общая численность русской рати, вероятно, не превышала 50–60 тыс. человек». Эту оценку пересмотрел в сторону дальнейшего уменьшения один из наиболее авторитетных специалистов по истории русского военного дела эпохи Средневековья, А.Н. Кирпичников. Он полагал, что на Куликовом поле собралось со стороны Дмитрия Ивановича самое большее 36 тыс. ратников, поскольку армия большей численности (100 или более тыс.) представляла бы собой «неуправляемую толпу людей, только мешающих друг другу». Особняком стоит мнение С.Б. Веселовского, который отмечал, что, возможно, на Куликовом поле было с русской стороны 5-6 тыс. чел. «во фронте». Сегодня сделаны попытки еще более радикального пересмотра численности русской рати. Например, А.А. Булычев полагал, что в русском войске могло быть около 1-1,5 тыс. всадников, а вся рать вместе со слугами и обозниками составляла порядка 6-10 тыс. чел.

Такой разброс оценок неудивителен, учитывая неудовлетворительное состояние источников по истории кампании 1380 г. На первый взгляд, их сохранилось достаточно много – это и летописные свидетельства, и литературные произведения. Но их ценность отнюдь неравнозначна. Касаясь первой группы источников, летописей, то здесь необходимо отметить, что первый, краткий, вариант летописного сказания о сражении, размещенный первоначально на страницах Троицкой летописи, написанной в Москве – «О великом побоище, иже на Дону», появляется в нач. XV в., т.е очень скоро после самого сражения. До нас этот рассказ дошел в Рогожском летописце и в Симеоновской летописи. Примерно в это же время составлен был и рассказ, помещенный на страницах Новгородской первой летописи младшего извода. Но, увы, все эти летописные свидетельства не дают практически никакой конкретной информации о чисто военных аспектах сражения. Пространная летописная повесть, содержащаяся, к примеру, в Воскресенской летописи, была создана много позже и несет на себе отпечаток влияния сформировавшейся к тому времени литературной традиции освещения Куликовской битвы и носит, по словам Л.А. Дмитриева, ярко выраженный публицистический характер.

Более интересными, на первый взгляд, представляются литературные памятники – прежде всего «Задонщина» и знаменитое «Сказание о Мамаевом побоище». Первый памятник был создан, как полагают многие исследователи, в конце 80-х или в самом начале 90-х гг. XIV в., т.е. непосредственно сразу после битвы. Однако, увы, в первоначальном виде до нас она не дошла и в силу особенностей жанра ни «Задонщина», ни тем более позднее «Сказание», созданное, видимо, в конце XV или в самом начале XVI в., не внушают доверия. Обрисовывая в целом достаточно полно общую картину событий, они дают явно завышенные цифры о количестве бойцов с обеих сторон. Так, «Задонщина» (по Синодальному списку) дает нам цифру в 300 тыс. «кованой рати», а «Сказание» (в Киприановской редакции) – и вовсе 400 тыс. «воиньства конного и пешего».

И поскольку имеющиеся в нашем распоряжении источники не позволяют сделать каких-либо определенных выводов о численности русского войска на Куликовом поле, остается прибегнуть к расчетам, исходя из косвенных свидетельств как современных источников, содержащих более или менее точные сведения об особенностях военного дела того времени, так и данных археологии и палеогеографии.

Для того, чтобы составить представление о примерных рамочных значениях численности рати Дмитрия Ивановича, необходимо предварительно разрешить ряд основных вопросов, а именно: 1) состав русского войска; 2) вероятный его боевой порядок, определяемый существовавшей на то время традицией и в том числе характером места сражения; 3) численность воинских контингентов, которыми располагали князья и отдельные «земли» в конце XIV – 1-й пол. XV вв.

Проще определиться с последним вопросом. Применительно к 1-й пол. XV в. такие данные есть и они представляются достаточно правдоподобными. Так, 3 июля 1410 г. 150 русских воинов под началом воеводы нижегородского князя Данилы Борисовича Семена Карамышева и столько же татаринов царевича Талычя взяли и дотла разграбили Владимир. Соперник Василия Темного Дмитрий Шемяка имел в 1436 г. около 500 дворян. Литовский князь Острожский в 1418 г. освободил литовского же князя Свидригайло из заключения с 500-ми же «дворянами», другой же литовский князь, Александр Чарторыйский, не желая присягать Василию II,в 1461 г. покинув Псков и увел с собою «…двора его кованой рати боевых людеи 300 человекъ, опричь кошовых…». Псковичи в 1426 г., во время конфликта с великим князем литовским Витовтом, послали на помощь осажденной Опочке «снастной рати» 50 чел., а главная псковская рать во главе с посадниками Селивестром Леонтьевичем и Федором Шибалкиным вступили в бой с войсками Витовта, имея в своем распоряжении 400 бойцов. Князь Василий Юрьевич в 1435 г. взял Вологду, имея «дружины» 300 чел.

Спустя 10 лет, зимой 1444-45 годов на западные рубежи Московского государства в отместку за поход русских на калужские места пришли литвины. Вдогон за ними пошли дворяне удельных князей можайского 100 человек, верейского – еще 100 и боровского – 60 чел. По другим данным их было всего 300, Литовские же хроники говорят о 500 москвичах. Наконец, в печально знаменитом сражении под Суздалем летом 1445 г., в котором Василий II был разбит татарами и пленен, его «полк» вместе с «полками» его вассалов князей Ивана Можайского, Михаила Верейского и Василия Серпуховского насчитывало менее 1 тыс. всадников («мало бе вои их, яко ни с тысячу»), а пришедший ним на помощь владимирский «полк» воеводы Алексея Игнатьевича насчитывал 500 бойцов. Противостоявших им татаринов было, по сообщению летописца, 3,5 тыс.

Т.о., численность «полков» в 1-й пол. XV в., т.е. фактически сразу после Куликовской битвы измеряется сотнями, в лучшем случае немногим более 1-й тыс. бойцов. Княжеские «дворы» насчитывают по нескольку сот всадников, обычно от 300 до 500, но не более, владимирский «городовой» «полк» (а Владимир – город не из последних в этих местах) – тоже 500, отдельные же отряды мелких вотчинников с уделов не превышают и сотни, редко более.

Зная примерный порядок цифр (десятки и сотни, но никак не тысячи воинов), обратимся теперь к составу русского войска. Последняя по времени и наиболее обоснованная попытка проанализировать его была сделана А.А. Горским. Сопоставив содержащиеся в летописях и повестях сведения о составе рати Дмитрия Ивановича и сличив их с данными походов 1375 и 1386/1387 гг., исследователь пришел к выводу, что в состав рати Димитрия вошли отряды от Москвы, Коломны, Звенигорода, Можайска, Волока, Серпухова, Боровска, Дмитрова, Переяславля, Владимира, Юрьева, Костромы, Углича, Галича, Бежецкого верха, Вологды, Торжка, а также воинские контингенты, выставленные княжествами Белозерским, Ярославским, Ростовским, Стародубским, Моложским, Кашинским, Вяземско-Дорогобужским, Тарусско-Оболенским и Новосильским. К ним необходимо добавить также «дворы» князей-изгоев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей и Романа Михайловича Брянского, и, возможно, отряд новгородцев. Не исключал А.А. Горский также и участия в сражении (в полку Владимира Андреевича) отрядов из Елецкого и Муромского княжеств, а также с Мещеры. Анализ сведений наиболее ранних источников дает несколько иные, меньшие значения – 9 княжеских «дворов» и 12 «земельных» «полков» и, возможно, рязанцы (прончане – ?) и новгородцы.

Приняв во внимание эти данные и сведения о численности «дворов» и «земельных» «полков» (очень грубо считая княжеские «дворы» за 500 всадников каждый, а «земельные» «полки», составленные из мелких вотчинников, по 100), можно предположить, что общее количество выставленных Дмитрием Ивановичем ратников находилось между 6 и 15-6 тыс. Разброс, что и говорить, очень большой. Сузить эти рамки позволяет, на наш взгляд, знания, которыми мы располагаем на сегодняшний день относительно характера места сражения и тактики того времени. Сначала о тактике – можно с высокой степенью уверенности полагать, что боевые порядки и тактика московских ратей в это время практически ничем не отличалась от таковых у татар по той лишь простой причине, что для того, чтобы разбить неприятеля, нужно было, по меньшей мере, иметь схожие с ним приемы ведения сражения. Относительно же татарской тактики того времени есть прекрасный источник – «Уложение» Тимура, практически современника наших событий.

Каковы же были его наставления своим военачальникам? Если войско равнялось 12 тыс. воинов, то Тамерлан полагал возможным «…разделить эти двенадцать тысяч всадников на девять отрядов и разместить их следующим образом: в центре один отряд; правое крыло – три отряда; левое крыло – три отряда; затем главный передовой отряд и его прикрытие – другой отряд. Правое крыло должно состоять также из передового отряда и правого и левого отрядов позади передового. Левое крыло точно также имеет свой передовой отряд и два отряда позади него…». Тактические рекомендации в этом случае выглядели следующим образом - несколько волн, атакующих одна за другой, и маневр силами на поле боя, что возможно благодаря эшелонированию боевых порядков в глубину и, как следствие, силу удара можно наращивать за счет введения в бой свежих сил из глубины.

Если мамаево войско действовало так, как предписывал Тамерлан (в чем мы, в принципе, не сомневаемся), то, чтобы выдержать многочисленные, накатывающиеся волна за волной, атаки неприятельской конницы, и русские также должны были иметь схожие боевые построения. И если эти предположения верны, то можно предположить, что войско Дмитрия Ивановича было выстроено по меньшей мере в 3 линии с сильными крыльями – сторожа/авангард/центр и сильные правое и левое крылья (которые также могли быть эшелонированы в 2 линии). Если исходить из такой диспозиции и принять во внимание рекомендации Тимура, то на ратях, насчитывающих десятки, не говоря уже о сотнях, тысяч всадников, можно смело поставить крест и больше к этой теме не возвращаться. Размеры Куликова поля, его ландшафт и растительность на конец XIV в. не позволяют разместить на нем такую массу войск с обеих сторон, да еще способную маневрировать...

Если же предположить, что войско Дмитрия Ивановича насчитывало менее 12 тыс. всадников, то оно должно было быть поделено на 9 «полков», расставленных в 3-5 линий по тамерланову уложению. Линия от линии, судя по всему, должна была отстоять на «полет стрелы», т.е. максимум на 200-300 м. Вряд ли это ошибочное предположение, поскольку и в Новое время линия от линии отстояла на те же 200-300 шагов. «Полки», вероятно, строились в 5 шеренг, т.е. глубина «полка» должна была составлять порядка 20-25 м. Следовательно, глубина такого строя должна была составить около 1 км (с учетом глубины самих «полков»). С шириной фронта сложнее. Если «полк» насчитывал до 800-900 всадников (при войске в 8 тыс.), то по фронту его ширина должна была составить порядка 300-350 м., если 600-700 (при войске в 6 тыс.) – то около 250 м. При этом для удобства маневрирования между «полками» византийский император и полководец Никифор рекомендовал оставлять широкие проходы, следовательно, при 5 «полках» в линию (согласно тамерланову уложению) ширина фронта получалась равной примерно от 2 до 3 км. Аналогичные расчеты по 15-16 тыс. войску показывают, что глубина строя должна была составить в таком случае (при 12-полковом построении) до 1,5 км, а фронт – не менее 3 км.

Расчеты, конечно, очень грубые и приблизительные, но лучших пока нет. Делая их, мы исходили из предположения, что обе рати были, скорее всего, конными. Настоящая пехота, пешцы, на Куликовом поле вряд ли присутствовала. Выдержать в течение нескольких дней 30-км. марши непрофессиональное «земское» ополчение, собираемое время от времени и не имеющее соответствующей подготовки, было неспособно...

Возвращаясь обратно в к исчислению примерной численности русской рати, можно, конечно, предположить, что московский князь и его воеводы уплотнили боевой порядок за счет сокращения числа линий, сокращением интервалов между ними и увеличением глубины «полков» (до 10 или даже более шеренг) с уменьшением интервалов между ними. Но и в таком случае русская рать все равно должна была занимать значительное пространство как по фронту, так и в глубину – а иначе конные полки будут маневрировать с большим трудом, если вообще окажутся на это способны, а для конницы отказ от маневра равносилен поражению.

Приняв во внимание все эти соображения, можно с высокой степенью уверенности утверждать, что и для 15-16 тыс. войска Куликово поле было слишком мало. Следовательно, логичным было бы предположить, что ее численность была значительно меньшей – при размерах поля 1,5 на 1 км более или менее свободно действовать на нем могли в лучшем случае примерно 5-6 тыс. всадников (т.е. мы видим цифру, названную в порядке предположения С.Б. Веселовским). Эту цифру мы и считаем наиболее отвечающей как условиям боя, так и тактике того времени, а, значит, и наиболее вероятной. И если полагать названные в «Задонщине» и в т.н. «Синодике Успенского собора», который был опубликован Н.И. Новиковым, списки русских потерь (11 воевод и примерно 400-500 «бояр», т.е. мелких вотчинников, являвшихся под княжеские знамена «конно, людно и оружно», во главе небольшой, 3-5 чел. свиты) соответствующими в общих чертах действительности, то потеря в битве только убитыми не менее 10 % опытных, профессиональных воинов, подготовка которых длилась десятилетиями, должна была расцениваться как очень тяжелая.

Цитируется по: Пенской В.В. О численности войска Дмитрия Донского на Куликовом поле.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Amaro Shakur
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 31.10.2016
Сообщения: 2551

СообщениеДобавлено: Пт Сен 09, 2022 1:15 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Цитата:
Куликовская битва 1380 г. традиционно считается одной из крупнейших битв позднего Средневековья и по значению, и по размаху.


И сразу повод криво улыбнуться.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Сен 09, 2022 1:26 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Опять ты здесь со своими идиотскими комментами В очках

Ну назови тогда крупнейшие битвы позднего Средневековья,которые не дают тебе повода "криво улыбаться" Улыбка
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Дек 30, 2022 1:20 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

"Пóроки" - история камнеметов на Руси



Детальных технических сведений о русских «пóроках» не сохранилось, ясно только, что они метали камни и применялись для «выбивания» стен. Некоторые до сих пор считают, что пороками могли называть любую тяжелую осадную технику и метательная машина является лишь частным случаем порока, однако, как кажется, такая точка зрения противоречит источникам. Там, где упоминаются тараны (c единственным исключением в 1239 г., где могла иметь место элементарная ошибка или пропуск) или осадные башни, они названы отдельно от пороков. Слово «порок» связывают с польским «праща» («прака»). Таким образом, порок – стенобитный камнемет с пращой, т.е. требюше. Пороками в летописях называли не только древнерусские, но также немецкие и шведские машины, а они однозначно представляли собой требюше.

Откуда и когда пороки появились на Руси (сам факт заимствования не вызывает никаких сомнений). Первое надёжное упоминание пороков в русских летописях датируется 1204 г., осадой франко-итальянскими крестоносцами Константинополя. Известия об этой осаде пришли на Русь от находившихся в Константинополе церковников и купцов, и к собственно древнерусской истории не имеют отношения. Данное упоминание свидетельствует только о том, что само понятие порока было на Руси уже известно. Равным образом нет никаких иностранных свидетельств применения пороков на Руси до начала XIII века.

В Южной Руси большие стенобитные пороки начали применяться только в 1230-х гг., первоначально их применение было очень редким, «экспериментальным», и проникли они туда из католических стран – Польши и Венгрии.

Первым надежным упоминанием применения пороков в Северной Руси является новгородский поход 1268 г. на Раковор (Раквере) в совр. Эстонии. К этому времени пороки были уже хорошо знакомы русским, у которых даже имелись свои «порочные мастера». Этот эпизод хорошо соотносится с приведенными выше сообщениями немецких хроник о боях в Прибалтике в 1206-1223 гг., согласно которым ни полочане, ни новгородцы и псковичи ранее метательных машин не знали и перенимали их у немецко-датских крестоносцев, поначалу не очень умело.

Об отсутствии на Руси пороков до 1230-х гг. косвенно свидетельствуют и особенности древнерусской оборонительной архитектуры к моменту монголо-татарского нашествия. Укрепления были исключительно дерево-земляными (за исключением немногих небольших городских цитаделей, вроде новгородского «детинца») – довольно высокий вал, на нем невысокая стена из деревянных срубов, засыпанных землей, без каких-либо внутренних казематов с бойницами. Воины располагались только на заборолах – площадках вверху стены, прикрытых частоколом или деревянным бруствером. Заборола были уязвимы для разрушения даже не самыми тяжелыми камнями, серьезную угрозу для них представляли и зажигательные снаряды. После этого оставшиеся без прикрытия защитники легко сметались со стены массированным обстрелом из луков и легких скорострельных требюше.

Такие укрепления не имели башен, способных обеспечить фланкирующий обстрел. Они обеспечивали хорошую защиту от тарана, но не предполагали применения противником камнеметательной техники. Против монголо-татар, обладавших мощными камнеметами и эффективными зажигательными средствами, даже крупные города вроде Рязани и Владимира держались только 5-6 дней. Кажущимся исключением является 7-недельная осада Козельска, однако штурм его крупными силами занял только 3 дня.

Успеху монголов способствовало равнинное расположение большинства русских городов. Напротив, камнеметы оказались неэффективны против небольших волынских крепостей, расположенных на возвышенности (Колодяжин), некоторые из них они даже не пытались штурмовать (Кременец, Данилов). Примечательно, что в Польше и, особенно, Моравии успехи монголо-татар по захвату городов были значительно скромнее.

Ниже приведен перечень упоминаний о пороках в «Софийской первой летописи старшего извода», Псковской, Новгородской первой, Тверской летописях, Рогожском Летописце (тверского происхождения), поздней общерусской Львовской летописи, Лаврентьевской и Ипатьевской летописях.

Если взять все 8 летописей вместе, в них насчитывается 30 самостоятельных эпизодов, подразумевающий применение пороков (естественно, один и тот же эпизод может описываться в нескольких летописях). Из них 14 (1233-1291 гг.) относятся к Южной Руси и Польше, 16 эпизодов – к Северной Руси и пограничным прибалтийским крепостям и 1 эпизод (Константинополь) никак не связан с русской историей. «Латыняне» применяют пороки в 13 случаях, литовцы – в 1, монголо-татары – в 8 (1238-1261 гг.) и русские в 8 (1245-1398 гг.).

Вот эти эпизоды с разбивкой по годам и сторонам, применявшим пороки:

1) 1204 (Константинополь) франко-итальянские крестоносцы – против византийцев
2) 1233 (Перемиль/Галич) венгры – против русских
3) 1238 (Владимир) монголо-татары – против русских
4) 1238 (Торжок) монголо-татары – против русских
5) 1238 (Козельск) монголо-татары – против русских
6) 1239 (Чернигов) монголо-татары – против русских
7) 1240 (Киев) монголо-татары – против русских
Cool 1240 (Колодяжин) монголо-татары – против русских
9) 1245 (Люблин) русские – против поляков
10) 1249 (Ярослав) поляки и венгры – против русских
11) 1259 (Луцк) монголо-татары – против русских
12) 1261 (Холм) русские – против монголо-татар
13) 1261 (Сандомир) монголо-татары – против поляков
14) 1268 (Раковор) русские (новгородцы) – против немцев
15) 1272 (Псков) немцы – против русских
16) 1281 (Сохачев) поляки – против русских и поляков
17) 1282 (Сохачев) поляки – против русских
1Cool 1290 (Краков) поляки – против поляков
19) 1291 (Краков) поляки – против поляков
20) 1297 (Псков) немцы – против русских
21) 1300 (Ландскрона) шведы – против русских (новгородцев)
22) 1322 (Выборг) русские (новгородцы) – против шведов
23) 1323 (Псков) немцы – против русских
24) 1342 (Псков) немцы – против русских
25) 1368 (Псков) немцы – против русских
26) 1382 (Москва) русские – против монголо-татар (возможно применение также и монголо-татарами)
27) 1392 (Псков) русские
2Cool 1394 (Псков) русские (новгородцы) – против русских (псковичей)
29) 1398 (Орлец) русские (новгородцы) – против русских (москвичей)
30) 1426 (Воронач) литовцы – против русских (псковичей)

Еще более интересен качественный анализ. Эпизоды с новгородцами-псковичами или их немецко-шведскими и литовскими противниками разбросаны между 1268 и 1426 гг., то есть охватывают весь период применения пороков. Судя по всему, они использовались в этом регионе регулярно обеими сторонами. Напротив, все упоминания татаро-монгольских пороков в северных летописях относятся к походам Батыя в 1238-1241 гг. Причем авторов Софийской и более подробных новгородских и тверских летописей никак нельзя упрекнуть в недостатке внимания к «татаро-монгольскому» направлению – они старательно описывают все «татарские рати» и осады XIII, XIV и XV веков, но о пороках у татар молчат, одновременно упоминая их при каждом конфликте с «немцами» и «свеями». Столь регулярное умолчание – уже не случайность, а тенденция, становящаяся значимым фактом.

Подобным образом южнорусская Ипатьевская летопись (точнее, входящий в неё «Галицко-Волынский летописец») упоминает пороки в польско-русском пограничье с 1233 до самого своего преждевременного окончания (1292 г.), тогда как период применения пороков монголо-татарами ограничивается 1238-1261 гг., т.е. практически временем правления Батыя.

Приходится сделать вывод, что тяжелая осадная техника не была органически усвоена золотоордынскими татарами, оставаясь механическим заимствованием у более развитых «городских» цивилизаций. Новые, после Батыя, поколения золотоордынских ханов были не в состоянии оценить и усвоить сложную технику и, очевидно, полагались только на традиционные кочевые методы ведения войны. Вероятно, сказывались и меньшие возможности принудительного изъятия готовых инженеров у Китая и мусульманского мира. Как следствие, осадные умения западных монголо-татар подверглись быстрой деградации уже с 1260-х гг.

Особняком стоит осада Тохтамышем Москвы в 1382 г. из Софийской летописи – пожалуй, наиболее подробный, с технической точки зрения, рассказ о русской крепостной технике во всех русских летописях. Упоминаются и «тюфяки» (как кажется, уже разновидность огнестрельного оружия, судя по термину «пущаху»), и самострелы, и пороки, «шибающие камением», и пушки. Причем всё это – только с московской стороны, татары применяли только лук со стрелами и лестницы. Правда, в Львовской летописи говорится, что и татары «шибали» по стенам и даже сбили «гражень» (деревянный парапет или частокол поверх основной стены?), но как источник она менее надежна, поскольку составлена не ранее 1560 г. Впрочем, и эта летопись свидетельствует, что низкая и сделанная из мягкого известняка стена московского Кремля не была разрушена татарами, то есть их метательные машины в любом случае не были тяжелыми стенобитными орудиями. Необычное обилие подробностей создает впечатление, что Софийский летописец наблюдал эту осаду лично или, во всяком случае, основывался на данных непосредственных участников.

Другая любопытная особенность – почти полное отсутствие упоминаний пороков применительно к междоусобным войнам русских князей, хотя такого рода войнам во всех летописях отведено едва ли не основное место. Пороки применяют только новгородцы в самом конце их истории на Руси – в Софийской летописи есть только один такой эпизод, относящийся к осаде московского гарнизона в Орлеце на Сев. Двине в 1398 г. В псковской летописи появляется другой эпизод, связанный с походом новгородцев на Псков в 1394 г. И это всё. В Тверской летописи, очень подробно описывающей борьбу Московского и Тверского княжеств в XIV веке и участие в ней татар, пороки не упоминаются ни разу. Например, целый месяц осаждавшее Тверь в 1375 г. московское войско даже не пыталось разрушить его деревянную стену, хотя «примет» и попытка штурма говорят о решительных намерениях нападавших.

Наконец, последнее упоминание пороков в северорусских летописях относится к походу литовского князя Витовта на псковскую «украину» Воронач в 1426 г. – пороки применяли литовцы (или вассальные им русские князья).

Естественно, доступный материал слишком неполон, чтобы делать однозначные выводы. Однако то, что есть, можно изложить в виде следующих тезисов:

1. Порок представлял собой требюше общеевропейского образца, либо с тяговыми веревками, либо с противовесом, как легкий противопехотный, так и тяжелый стенобитный (могли применяться все разновидности).

2. До начала XIII века крупные метательные машины на Руси не применялись. Об этом свидетельствует не только отсутствие упоминаний в летописях и иноземных хрониках, но и сохранившиеся описания древнерусских осад – они сводились или к примитивному штурму с лестниц после засыпки рва («примета»), или, чаще, к «сидению» или «стоянию» под осажденным городом на протяжении нескольких недель, то есть попытке взять его измором. Особенности древнерусской крепостной архитектуры также подтверждают этот тезис.

3. Устойчивый период существования русских пороков охватывает около 200 лет – примерно с 1230-х гг. по 1420-е гг., то есть они вышли из употребления приблизительно тогда же, когда и в Западной Европе. Требюше («пороки») появились на Руси позднее, чем в Западной Европе и, тем более, на Ближнем Востоке, зато освоена такая техника была быстрее.

4. У северной Руси заимствование порока произошло из Западной Европы через балтийский регион, Полоцкое и Новгород-Псковское княжества, в ходе борьбы с немецкими крестоносцами. Об этом говорят и прямые свидетельства ливонских хроник, и последующая концентрация упоминаний пороков в северо-западном регионе, и западно-русское или польское происхождение самого слова «порок». Слово «мастер», появляющееся в новгородской и вторичной в данном случае московской Софийской летописях применительно к специалистам по порокам под Раковором в 1268 г., также имеет однозначно «немецкое» происхождение. Косвенным, но существенным доказательством является и отсутствие упоминаний русских пороков в восточных и южных княжествах во время похода Батыя в 1237-41 гг.

Во Владимиро-Суздальское княжество пороки перешли достаточно поздно через Новгород и Псков. Псковичи сохраняли репутацию главных специалистов по осадному и крепостному делу в Московском государстве вплоть до XVII века. В южнорусских княжествах пороки были заимствованы, вероятно, только в начале 1230-х гг. или немногим ранее из Польши или Венгрии. Хотя путешественники из этих княжеств в Византию могли составить теоретическое представление о требюше и ранее.

5. Судя по характеру отношений северорусских княжеств с крестоносцами заимствование пороков было скорее самостоятельным воспроизведением наблюдаемых или захваченных образцов, чем мирной передачей опыта приглашенными оплачиваемыми мастерами. В южнорусских княжествах могло иметь место и мирное взаимодействие с Польшей и Венгрией.

6. Как кажется, на Руси долго не было внутренней, органической потребности в сложной осадной технике. Видимо, примитивная крепостная архитектура русских княжеств не создавала острой необходимости в сложном и трудоёмком осадном оборудовании, тем более оно было ненужно против кочевых народов и литовцев. Сказывались также невысокий общий уровень развития, относительная бедность (особенно после монголо-татарского нашествия) и малая плотность населения. Поэтому древнерусская «полиоркетика» имела локальный и вторичный, вынужденный внешними обстоятельствами характер. Сколько-нибудь существенный спрос на большие пороки и соответствующих мастеров ограничивался северо-западным регионом и Галицко-Волынским княжеством.

Длительный мир на границе с ливонскими и шведскими владениями приводил к деградации познаний и навыков, растущее отчуждение между православными и католиками затрудняло приглашение заграничных мастеров. Применение легких противопехотных требюше во многих районах затруднялось, вероятно, и элементарной нехваткой камней для метания – если в лесной России сам порок может быть легко «поставлен» практически везде, то увесистые булыжники найти не так просто.

7. Положение стало меняться только к концу XIV века, когда растущая централизация и постепенное распространение каменного строительства создали и ресурсы для развития тяжелой осадной техники, и устойчивый спрос на неё. К тому же распространение пороха, «огненного зелья», создавало совершенно новые возможности для поджога пороками вражеских деревянных городов. Однако век механической артиллерии как раз в это время подошел к концу – в Софийской летописи пушки впервые упоминаются под 1382 г., в Тверской – в 1389 г., в Псковской – в 1394 г., в Новгородских – в 1401 г. До 1426 г. пороки еще упоминаются рядом с пушками, но затем исчезают окончательно.

По материалам: Д. Уваров. Средневековые метательные машины западной Евразии.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Чт Фев 02, 2023 7:41 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Снабжение войск на Руси



С легкой руки имперского дипломата и мемуариста С. Герберштейна в литературе и общественном мнении утвердились представления о крайне непритязательном и неприхотливом воине-московите, ведущем в походе образ жизни, которому позавидовали бы даже спартанцы. Как следует из описания имперца, московит без проблем бивакировал в чистом поле и довольствовался незамысловатой похлебкой из толченого проса, сдабриваемой по возможности чесноком или луком (и если она была, то кусочком свинины). Столь же скромным в удовлетворении своих естественных потребностей в пропитании предстает из описания Герберштейна и преданный друг московита – его боевой конь.

Любопытно было бы, конечно, узнать, кто (или что) был источником для барона в данном случае, откуда он узнал такие подробности военной повседневности московских служилых людей 1-й четверти XVI в., ибо очевидно, что сам Герберштейн не участвовал в походах русского войска и не стоял вместе с ними на бивуаках. Да и вообще вся тональность этого описания наводит на подозрение, что мемуарист тем самым стремился подчеркнуть варварскую природу московитов – этих «детей природы».

Однако сейчас нас больше интересует другой аспект этого рассказа – из Герберштейнова описания логически вытекает соображение, что войско великого князя Московского не нуждалось в громоздких обозах (впрочем, сам Герберштейн так и пишет, что в предпринимаемых походах московиты действуют быстро) и, в отличие от наемных армий Запада, на походе легко могло обойтись только местными ресурсами. Так ли это было на самом деле? И как решали московские власти проблемы военной логистики, которые, несомненно (вопреки утверждению Герберштейна), стояли перед ними как во время подготовки к кампании, так и во время самого похода?...

Отправной точкой, от которой мы начнем наш рассказ, будет определение примерных размеров некоего физиологического минимума «корма» (название условное, поскольку говорить о централизованном снабжении, согласно определенным, утвержденным властью нормам, говорить применительно к рассматриваемому времени еще преждевременно), который должны получать ежедневно ратники и кони для того, чтобы компенсировать если не полностью, то хотя бы большую часть ежедневного расхода энергии (не говоря уже о том, что не стоит забывать и о «статусном» потреблении, весьма далеком от физиологического минимума) и тем самым сохранить боеспособность. При этом, учитывая, что энергетическая ценность этого минимума не менялась на протяжении столетий (поскольку физиология людей и коней на протяжении этого времени радикальным образом не менялась), имеющиеся сведения можно, на наш взгляд, экстраполировать и на другие времена, равно как и заимствовать недостающие данные оттуда применительно к рассматриваемому периоду.

Начнем с лошадей, поскольку подвижность и ударная мощь армии в эпоху Средневековья и раннего Нового времени (да и позднее тоже) во многом определялась качеством строевых и обозных лошадей, и в первую очередь их способностью переносить дальние переходы и скорые марши, неся на себе всадника, вьюк или же тянуть воз с поклажей. Сила же и выносливость лошади зависела от того, чем и как ее кормить. И снова стоит вспомнить недобрым словом Герберштейновы «Записки о Московии», из которых как будто следует, что татарские кони, на которых в XVI в. ездила большая часть русской конницы, были крайне непритязательны к качеству и количеству фуража («малорослые, но крепкие, [одинаково] хорошо переносящие голод [и работу] и питающиеся ветками и корой деревьев, а также корнями трав, которые они выкапывают и вырывают из земли копытами»).

Однако сохранившиеся документы и актовые материалы позволяют утверждать, что такое описание не вполне соответствует действительности (тем более что тебеневка далеко не всегда могла решить проблему прокорма лошадей – как, например, зимой 1534/35 г., когда русской рати, посланной в Литву, пришлось действовать в сильные морозы и обильные снега). И русские лошади (впрочем, и татарские тоже) все же получали несколько иной корм в качестве фуража, причем его, фуража, характер существенно различался в зависимости от времени года.

Несколько выдержек из документов того времени. К примеру, в октябре 1502 г. Иван III наказывал приставу Федору Васильеву сыну Далматову, сопровождавшему крымских послов, «корм давати послом на станех» (то есть, выходит, на один день) по следующей «норме» – «на десять лошадей острамок сена да четверть овса» (обращает на себя внимание тот факт, что татарские лошади должны были получать овес и сено, а не довольствоваться подножным кормом). Для сравнения – в 1591 г. «сметой, што надобети лошадем монастырским овса» Иосифо-Волоколамского монастыря предписывалось лучшим лошадям выдавать ежедневно на 10 голов все те же четверть овса и острамок сена. То есть ежедневная сутодача фуража на «строевого» (не рабочего) коня составляла порядка 4–5 кг овса и 6–8 кг сена, и выдавать ее должны были в течение «7 месяцов, с октября с 1-го дни да до месяца мая 1-го дни».

Любопытно, что и в петровское время армейскими артикулами было предусмотрено, чтобы драгунский строевой конь получал в течение полугода (остальные полгода кони находились на подножном корму) 6 четвертей овса и 90 пудов сена. Дневная норма при этом составляла около 4 кг овса и 8 кг сена (при этом необходимо иметь в виду, что среднестатистический драгунский конь того времени, времен Петра I, практически ничем не отличался от тех коней, на которых ездила основная масса русских детей боярских 2-й половины XV–XVI в.). И при переводе на подножный корм проблема обеспечения конского поголовья все равно сохраняется. Опыт показывает, что при выполнении легкой работы (таковой считался обычный дневной переход в 35 км) 300–350-килограммовая лошадь (а именно такие лошади составляли основу русской конницы в рассматриваемый период) нуждалась примерно в 30–35 кг хорошей травы ежедневно, а при переходе в 60 км (средняя работа) – уже в 45–50 кг. Легко посчитать, сколько потребуется в день фуража для конной армии в 10–15 тыс. ратных, если каждый из них будет одвуконь, и добавив к этому числу еще обозных лошадей.

Сохранившиеся сведения позволяют также составить представление о размерах физиологического минимума и для ратников. Для XVIII в. общепринятая годовая норма зерна на душу (имеется в виду взрослый мужчина – работник) равнялась 24 пуда или, в пересчете на калории, 3200 ккал в день. С учетом же расходов на прокорм скота и продажу зерна на рынке «норма» падала до 18 пудов на душу или даже ниже, что в переводе на калории составляло 2100–2400 ккал/сут. Отечественный историк Л. В. Милов, который привел эти цифры, отмечал далее, что «годовая потребность в зерне для крестьянина в три четверти – это суровый режим очень скудного питания, жесткий режим экономии…». При этом, продолжал он, «для XVIII–XIX столетий такая норма (но только для питания) была общепринятой. Она была принята в армии, она же фигурирует и в научной литературе на XIX в. …»

Можно ли попытаться найти некие усредненные показатели размеров «пайка» для служилого человека, к примеру, на XVI в.? Любопытные сведения на этот счет сохранила Литовская Метрика. Так, в 1562 г. великий князь Литовский пожаловал двух московитов, «перелетевших» на его сторону, своим «кормовым» жалованьем. Его размер составил (на каждого) по бочке жита, бочке солода, 2 корца крупы, 2 корца гороха, пуд соли, полть свиного мяса на квартал и дополнительно к этому деньгами на свежее мясо, рыбу и сукно – 4 копы грошей (240 грошей) на год. В аналогичном случае спустя четыре года другим четырем московским перебежчикам было обещано аналогичное кормовое и денежное жалованье – на квартал бочку жита, бочку солода, полбочки крупы, полбочки гороху, свиная полть, пуд соли и на рыбу со свежим мясом копу грошей.

Зная примерный объем и вес бочки и корца жита и крупы, можно предположить, что в таком случае дневной «паек», обещанный от великокняжеского «скарба» каждому московскому сыну боярскому, равнялся примерно 1 кг ржи, четверти килограмма крупы, столько же гороху, несколько меньше полфунта свинины и 20 г соли. Калорийность такого «пайка» составила бы в таком случае примерно 4,5 тыс. ккал/сут.

Делопроизводство московских приказов столь подробных росписей выдачи «корма», к сожалению, не оставило. Из сохранившихся документов можно лишь представить примерные размеры хлебного жалованья (как, например, в 1578 г. в ливонских крепостях стрельцам и казакам полагалось «на месяц по осмине человеку ржи…», или чуть больше 1 кг ржи, то есть те же самые 24 пуда в год) и дополнительного «приварка» (в уже упоминавшемся выше наказе Ивана III посольскому приставу Федору Далматову указывалось, что надлежит выдавать «на станех» (то есть ежедневно) «татаром царевым Менли-Гиреевым людем, девяти человеком: тушу баранью, да полгривенки соли, да ставец заспы…»

Другой пример – в октябре 1591 г. стрелецкий голова Иван Кашкаров получил из Стрелецкого приказа предписание выступить из Астрахани в Москву на «немецкую службу» (на войну со шведами) со своим приказом конных стрельцов. По дороге в городах Темникове и Кадоме стрельцам Кашкарова надлежало «поопочинуть день пять или шесть», взяв на месте «корму» из расчета «на десять человек по полуосмине круп, по полуосмине толокна…». Но если предположить, что служилые люди должны были к этому казенному «приварку» добавлять свой собственный хлеб/сухари, то мы выходим на ежедневную «норму» примерно в 4 тыс. ккал. И с достаточно высокой степенью уверенности можно предположить, что эта «норма» применима не только к XVI в., но и к более поздним, и к более ранним временам.

Безусловно, подчеркнем это еще раз, применительно к XV–XVI вв. (и тем более к XIII–XIV вв.) вести речь о некоем «стандартном» «пайке», который должен был непременно получать служилый человек в походе, было бы преждевременно. Однако это вовсе не означает, что он должен был довольствоваться той самой Герберштейновой пустой похлебкой из толченого проса и воды на протяжении всей кампании, которая могла длиться месяцами и включать в себя и долгие переходы, и набеги, и «прямое дело». И как полуголодный ратник должен был биться в таком случае с неприятелем «лучным и вогненным боем» и «ручным сечением»?

Цитируется по: Пенской В.В. Военное дело Московского государства. От Василия Темного до Михаила Романова. Вторая половина XV – начало XVII в.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Чт Мар 02, 2023 3:42 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

"Кованная рать"

В летописании термин «кованая рать» встречает только в Первой Псковской летописи (в списках 16 в.) под 1460 и 1471 г. В первом случае описывается уход из Пскова литовского служилого князя Александра Чарторыйского. «а двора его кованой рати боевых людей 300 человек, оприч кошевых». Во втором случае описывается разгром новгородцами «псковской силы добровольных людей с полторе тысячи», после чего «Тогоже месяца 22 поднемшеся тии же воеводы со всем своим воиском, а к тому всем Псковом приставиша к ним 20 человек да 100 кованые рати, и шедше похорониша трупия своего войска».

В той же летописи под 1406: месяца августа 22, на память святаго мученика Агафоника, прииде местер Рижский со всею силою своею, и юрьевичи и из Курска, и ходиша по волости 2 недели, и под Островом, и под Котелном были, а на устьи Сини стояли по обе стороны реки. А вельяне скопившеся выехали с полтораста человек железноя рати, и подъехавше к реке к Великой у Званчи у Каменя, оже немци на Велской стороне. И вельяне помоляся Богу и святому Михаилу удариша на них, абие погании не успеша ничтоже, овы изымаша, а иныя избиша, а инии в реце истопоша, молитвами Архангела Господня Михаила стяг немецкий отьяша, вельяне вси здоровы быша, ни един не врежен, разве были изымали руками одного вельянина Клюса, ин у них убежал». Можно полагать, что «железная рать» - ранний вариант «кованой рати».

Во Второй Псковской летописи (список 15 в.) описывается сражение ливонцев и псковичей в 1480: «сторожовой полк немецкый зашед пешцов пскович побиша 300 человек, а доспешная рать на конех того не видеша». Так же можно предположить, что «доспешная рать» – вариант термина «кованая рать». В связи с этим можно вспоминть, что в упомянутом сообщении 1471 г. в составе «добровольной рати» выделяются «воеводы болшие или доспешные люди». И при этом нельзя не упомянуть, что в Псковской первой летописи под 1426 г. при описании обороны Опочки от войска Витовта «псковичи пришли бяху 50 муж снастных».

Что можно сказать по факту? Видим, что «кованная рать» противопоставлялась «кошевым людям» и «добровольной рати», в которой лишь «воеводы» были «доспешными людьми». Конная доспешная рать противопоставлялась «пешцам». «Железной ратью» был назван весь отряд, пошедший в бой. Утверждение, что «кованая рать» - это формирование тяжеловооруженной конницы, предполагает, что были «облегченные» конные формирования. Но из данных свидетельств это никак не следует.

Поскольку из псковского же летописания видно, что мобилизация в поход – это сбор по определённой норме «человека на коне и в доспехе» (как и в других русских землях), то кованая/железная/доспешная рать – это и есть эти «боевые люди» (полковые люди по терминологии второй половины 16 в.). Особенно примечательно, что все названные термины (кроме доспешной рати и доспешных людей) соотносились с числами, т. е. в первую очередь кованная/железная рать – это указание на боевой состав «конной силы». Это тем более актуально было для Пскова, т.к. ему приходилось часто проводить массовую мобилизацию, и имело смысл выделать «полноценный боевой состав».

В связи с "железной ратью" нужно вспомнить и Новгородскую первую летопись, описание Ракоровского сражения 1268 г. Там описывается построение русской рати: " пльсковичи же сташа по правои руце, а Дмитрии и Святъславъ сташа по праву же выше, а по лЂву ста Михаилоновгородци же сташа в лице железному полку противу великои свиньи». Тут ясно, что новгородце встали в центре («в лице»), но не ясно, к кому относится термин «железный полк» (с русской рати или к немцам), и что такое «великая свинья». Следует также упомянуть "железные полки" в "Слове о полку Игореве" ("от железных полков половецких", "железные полки" галичского князя). Но в любом случае – это терминология 13 в.

Однако, с «кованой ратью» - это не всё. В письме Коммендоне об Ульской битве 1564: «Петр Шуйский, главный воевода Московского войска, с отборными отрядами всадников вызванных из самых крепких городов Mocковии: Торопца, Пскова, Новгорода и Луцка, и называемых обыкновенно кованою ратью». «Кованая рать» прописана транслитераций, т. е. это не перевод, а букальная передача славянского слова. Указанные города подразумевали, что имелась ввиду то, что в разрядных и летописных записях того времени назвалась «новгородская сила».

Тут можно уточнить, что в рати Шуйского, согласно списку пленных, были дети боярские не только из «новгородских городов», но и из других уездов. В данном случае важно, что «новгородская сила» названа «кованной ратью» (к сожалению, не ясно кем). Не лишним будет напомнить, что согласно, например, Боярской книге, дети боярские новгородских городов не отличались по вооружению и степени одоспешенности от детей боярских московских городов. При этом в Новгороде ведь произошла смена переселенцами с Низа боярской элиты, т. е. тех, кто и должен был составлять лицо "рыцарской кованной рати". И в любом случае и здесь «кованая рать» - не отборная часть группировки, а характеристика этой группировки.

Так же «кованая рать» называлась в Задонщине. Мы не знаем изначального варианта этого произведения, в Краткой редакции «кованной рати» нет. Поэтому не знаем, был ли этот термин изначально, или появился потом. Известны три списка Пространной редакции Задонщины: Синодальный список (составлен в Западной Руси), список Ундольского, список ГИМ. В Синодальном списке «кованой ратью» обозначено войско из Литвы («с нами удалых панов храбрие Литвы, та поведают 70 тисещ кованыя раты».), из Новгорода («выехали посадники все из Великого Новогорода 70 000 кованыя рати»), и общерусское войско («у боя нас людей 300 тисещ кованыя раты»).

В списке Ундольского «кованой ратью» названо войско из Литвы («храбрые Литвы с нами 7000 окованые рати») и общерусское войско («вою с нами триста тысящь окованые рати»), но не новгородское («выехали посадники из Великого Новагорода 7000 войска»). Зато там сказано про Батыеву рать («у Батыя царя было 4 ста тысящь окованые рати»).

В списке ГИМ «кованой» названа только общерусская рать («воюют с нами 300 000 кованой рати»), но не про новгородцев («выехали посадникы из Великого Новагорода 70000»), литовцев («с нами храбрые Литвы 70000») и батыевцев («царь Батый былъ 400 000 вою»). Все три списка написаны в 17 в., поэтому отсюда сложно сказать, что было раньше «кованная рать» или «вои».

Однако есть список «Сказания о Мамаевом побоище», составленный во второй четверти 16 в. (список Ундольского). В нём, как отметили исследователи, использованы несколько вставок из Пространной редакции Задонщины, в т. ч.: «вою с нами 400000 кованой рати» и «вою с нами седмьдесят тысящь кованой рати удалыя Литвы» (фразы про новгородцев и батыевцев использованы не были). Там же использован сюжет ромейской истории, в котором была употреблена фраза «И уби Меркуреи войска его 900 кованые рати» (тоже есть в «Сказании» списка летописца Хворостина: «уби Меркурии войска его 900 000 кованыя рати»).

В итоге можно сказать, что термин «кованая рать» была в Задонщине и Сказании уже в начале 16 в., и литовцами с новгородцами он не ограничивался – так называли и общерусское, и монгольское, и ромейское войско. И опять видим деталь – «кованая рать» всегда соседствует с числами.

Мой вывод. Во второй половине 15 "кованой ратью" (до этого – "железной ратью") называли боевой состав «походного войска» (вои «на коне и в доспехе»). Использование термина тогда известно только по Псковской земле (и нет оснований считать, что был в ходу где-то ещё). В начале 16 в. термин «кованая рать» известен и в Залесской земле, но тогда он использовался только в литературных произведениях, хотя сохранил форму "численности боевого состава" (в делопроизводстве тогда для этого использовали термин "полковые люди").

Олег Комаров
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пн Мар 27, 2023 7:41 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Ср Мар 29, 2023 9:38 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

«Сметный список» японской рати 1592 года для вторжения в Корею




По поводу упоминания «тьмочисленных» русских и татарских ратей в летописях немало «сломано копий» в жарких спорах между нашими историками. Вроде как порешили, что фантастические данные о стотысячных армиях в Средние века не заслуживают никакого доверия. Ну, разве что, Чингисхан или Тамерлан могли набрать 100-тысячное войско. А в XVI столетии только турецкие султаны (предположительно) выводили в поле такую армаду. «Типичный размер» европейских и русских армий указанного столетия – это где-то 15-20 тыс. чел. Если кому-то (например, императору Карлу V) удавалось выставить для предстоящей кампании 50 тыс. бойцов, то это были огромные силы.
На этом фоне японская армия Тоётоми Хидэёси, собранная весной 1592 г. для захвата Кореи выглядит не просто большой, а гигантской - 190.850 чел. (!)
Японская армия вторжения состояла из двух эшелонов. Первый удар должны были нанести семь дивизий, сконцентрированных на острове Цусима; их задачей было усмирить Корею и захватить её. Затем должны были высадиться три резервных дивизии, соединиться с первой армией.

Вопрос, естественно, к знатокам: насколько можно доверять этим числам?
- если они завышены два-три раза, то дальше тему можно не обсуждать.
- если они близки к истине, то возникает следующий резонный вопрос:

Если японцы могли собрать такую полевую армию, то наши оппоненты – сторонники теории заговора «тьмочисленных» армий скажут примерно так: японцы смогли, почему Иван Грозный или Стефан Баторий не могли сделать то же самое? Улыбка

Ниже привожу данные из книги Стивена Тернбулла «Самураи. Военная история» по японским источникам.


ГРУППА ВОЙСК ПЕРВОГО УДАРА

Первая дивизия (о. Кюсю)
Кониси Юкинага 7000
Сё Ёсимото 5000
Мацуура Сигэнобу 3000
Арима Харунобу 2000
Омура Ёсиаки 1000
Гото Мотоцугу 700
Всего: 18.700 чел.

Вторая дивизия (о. Кюсю)
Като Киёмаса 8000
Набэсима Наосигэ 12.000
Сагара 800
Всего: 20.800 чел.

Третья дивизия (о. Кюсю)
Курода Нагамаса 6000
Отомо Ёсимунэ 6000
Всего: 12.000 чел.

Четвёртая дивизия (о. Кюсю)
Симадзу Ёсихиро 10.000
Мори Ёсинари 2000
Такахаси Мототанэ 2000
Акидзуки Танэнага 1000
Ито Сукэтака 1000
Симадзу Тадатоё 1000
Всего: 17.000 чел.

Пятая дивизия (о. Сикоку)
Фукусима Масанори 5000
Тода Ясунага 4000
Хатисука Иэмаса 7200
Тосокабэ Мототика 3000
Икома Тикамаса 5500
Всего: 24.700

Шестая дивизия (о. Кюсю)
Кобаякава Такакагэ 10.000
Мори Хидэканэ 1500
Татибана Мунэсигэ 2500
Такахаси Мотоцугу 800
Цукуси Хирокадо 900
Всего: 15.700 чел.

Седьмая дивизия (о. Хонсю)
Мори Тэрумото
Киккава Хироиэ
Мори Мотоясу
Всего: 30.000 чел.

Таким образом, первая армия вторжения 138.900 чел.



РЕЗЕРВ
Восьмая дивизия (о. Хонсю)
Укита Хидэиэ 10.000
Масуда Нагамори 3000
Исида Мицунари 2000
Отани Ёситака 1200
Маэно 2000
Като Мицуясу 1000
Всего: 19.200 чел.

Девятая дивизия (о. Хонсю)
Асано Нагамаса 3000
Миябэ Цугимасу 1000
Нандзё (?) 1500
Киносита Кацутоси 850
Накагава Хидэмаса 3000
Инаба Масанари 1400
Всего: 10.750 чел. (плюс мелкие даймё)

Десятая дивизия (о. Хонсю)
Хасиба Хидэкацу 8000
Хасиба Тадаоки 3500
Хасэгава (?) 5000
Кимура Сигэкорэ 3500
Оноги (?) 1000
Камэи Корэнори
Всего: 22.000 чел. (плюс мелкие даймё)

В целом более 51.950 чел.


ВСЕГО, во всей японской армии вторжения: 190.850 чел.

Эх, если бы у Ивана Васильевича были такие силы, он бы не только Казань и Астрахань, он бы Краков и Варшаву взял! Подмигивает


Игорь Бабулин
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Июн 23, 2023 7:59 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Зарождение артиллерии на Руси (XIV- XV вв.)

В европейских войнах огнестрельное оружие используется с начала XIV в. – стреляющие порохом «модфы» арабы применяют против испанцев под Рондой в 1305 г. В 1308 г. уже испанцы обстреливают из бомбард принадлежащий арабам Гибралтар. Медленно, но верно огнестрельное оружие завоевывает Европу с Запада на Восток – в Италии с 1320-х, во Франции с 1338 г., в Голландии с 1356 г., в Польше с 1370 г., в Литве – с 1382 г.

На Русь первое огнестрельное оружие могло проникнуть как с Запада, так и с Востока. На мысль о том, что первые образцы пушек пришли в Россию именно с восточной стороны государства, наталкивают свидетельства летописей. История применения первых пушек в XIV–XV вв. в историографии хорошо известна, поэтому коротко перескажем ее.

В 1376 г. объединенная московско-суздальская рать ходила против камских болгар под волжский город Булгар (по другому предположению – под Казань): «погании же изыдоша противу их сташа на бой, и начаша стреляти, а инии з города гром пущаху». Какой такой «гром» пускал на русских противник с целью испугать штурмующих? «Гром» не помог оборонявшимся – русское войско одержало победу. До сих пор неясно, могли бы это быть огнестрельные орудия или нет.

Следующие свидетельства относятся к 1382 г. - при обороне Москвы от войск Тохтамыша, во время отражения приступа, русские пустили в действие следующие средства обороны: «овии стрелами стреляхуть с заборол, инии же камением шибаху на ня, друзии же тюфякы пущаху на ня, а инии ис самострел стреляху, инии же пушкы великые пущаху».

Позднее летописное известие о том, что в 1382 г. «преже всех зделал снасть вогненного бою – ручницы и самопалы, и пищали железные и медные – немец именем Ян», следует рассматривать как легендарное, хотя некоторые историки считают его уникальным. Дело в том, что в этих строках присутствуют явные анахронизмы, не свойственные для Восточной Европы в 1382 г. – ручное оружие (ручницы и самопалы!), а также медные (т. е. отлитые!) пищали. К этому времени в Европе на фоне массового железоковательного производства только начинают фиксироваться отдельные случаи литья орудий из меди.

Но большинство историков XIX – первой половины XX в. относились к указанным известиям скептически, считая, что артиллерия появилась на Руси в 1389 г., когда, согласно другим летописям, «привезли к нам из немец армата и стрельба огненая и с того часу уразумели из них стреляти». Тогда же появилась артиллерия и в Великом княжестве Тверском – «из Немець вынесоша пушкы».

Автор «Истории государства Российского» Николай Михайлович Карамзин писал: «Хотя еще в описании московской осады 1382 г. упоминается о пушках; но так назывались у нас прежде не нынешние воинские орудия сего имени, а большие самострелы, или махины, коими осажденные бросали камни в осаждающих». До середины XX в. было принято считать годом создания артиллерии 1389-й, и только с 1950-х гг. трудами В.Г. Федорова, В.Б. Вилинбахова, А.Н. Кирпичникова были высказаны обоснованные доводы, что огнестрельное оружие на Руси появилось не ранее 1382 г.

При описании сражения с Тохтамышем в 1382 г. можно заметить, что под именем «тюфяки» и «пушки» подразумевались совершенно другого рода метательные орудия, чем те, о которых писал Карамзин. Заметим следующие сочетания – москвичи самострелами и пороками (камнеметными машинами) «стреляху», камнями «шибаху», а вот тюфяки и пушки – «пущаху» на противника. Летописец упомянул слово «тюфяк» – явно восточного, а точнее тюркского происхождения («тюфенг» по-тюркски – ружье).

В собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи хранится уникальный экспонат – выкованный из железа ствол тюфяка длиной 44 см и массой около 11 кг, конусообразный канал в расширенной дульной части имеет диаметр 90 мм. Стрелял тюфяк дробью, поэтому канал и сделан в виде конуса – для веерного разлета пулек. По всем признакам орудие датируется концом XIV— началом XV в.

Примерно 1375–1425 гг. датирована находка под Ржевом – тюфяк (?) калибром 122–127 мм и длиной 460 мм, имеющий длинную камору. Она представляет собой древнейшее огнестрельное орудие, найденное на территории русских княжеств. Этот экспонат может сказать о многом. Во-первых, тюфяк – свидетельство того, что на Руси имелись образцы орудий не только западного, но и восточного типов. Во-вторых, экспонат косвенно подтверждает, что наряду с приездом на Русь «немцев с арматой» в 1389 г., познакомивших русских с европейской стрельбой, в Москве уже существовали умельцы, делающие и стреляющие из татарских «тюфяков», родственников арабских модф.

Когда же москвичи могли узнать о восточных огнестрельных орудиях? Вероятно, во время упоминаемого выше похода 1376 г. Русские сразу оценили мощь невиданного доселе оружия – два типа орудий сосуществовали и совершенствовались на протяжении последующих веков.

Древнейшие пушки по силе воздействия были значительно слабее механических метательных машин, что и предопределяло низкие темпы их распространения, – ставка делалась только на моральное воздействие. Как писал летописец, описывая столкновение на р. Ворскле между литовцами и татарами в 1399 г., «в поле чисте пушки и пищали недействени бываху». О скорострельности и дальности стрельбы, качестве и об их действии источники, к большому сожалению, ничего не рассказывают.

До сих пор в историографии под сомнением находится свидетельство В.Н. Татищева, который, опираясь на якобы не дошедшие до нас известия, писал о том, что в 1393 г. «прислал магистр немецкий к великому Князю послал о мире и любви, жалуючися на Псковичь и на Литву, и приела в дарех пушку медяну, и зелие и мастера». Также Татищев указывал, что после разгрома Ордена при Грюнвальде Василий I получил в дар от великого литовского князя Витовта две «пушки медяныя Прусския».

Сами по себе приведенные Татищевым сведения не выглядят неправдоподобными. В конце XIV в. медные орудия медленно, но верно отвоевывают позиции у железноковательной артиллерии. Поэтому для XIV в. «пушка медяна», порох и мастер – это действительно, по тем временам, дорогой и очень ценный подарок.

Когда в 1451 г. москвичи готовились «к брани» с татарами, летописец назвал пушки, пищали, самострелы, щиты, луки и другое оружие.

В советской историографии до конца 1950-х гг. считалось, что первые известия о новгородской артиллерии относятся ко времени войны с Ливонским орденом (1443–1448 гг.), и лишь предполагалось, что пушки могли появиться в Новгороде примерно в последней четверти XIV в. И только потом было обращено внимание на известие от 1 августа 1393 г., когда «придоша новгородци ко Пскову ратью в силе велице; и стояше у Пскова 8 дней, и дождавше нощи побегоша прочь посрамлении, пометавше многая своя замыслениа, пороки и пускичи». «Пускичи» или «пущихи» – это не что иное, как первые осадные кованые пушки.

В 1444 г. летописью зафиксированы артиллерийские дуэли между новгородцами и ливонцами: «събрашеся Немци, местер со всими своими вой, пришедше под город под Яму, бивши город пушками, а з города такоже противу пушками; и нарочитую их пушку заморскую великую, и намерившие с города разбиша, и пужечника и многых добрых Немцев, поби». И.Э. Клейненберг приводит свидетельство ракверовского командора о помощи новгородцев осажденному Яму, пославших войско с 5 большими и множеством мелких орудий.

1447 годом датируется первое сражение на кораблях с применением артиллерии между новгородцами и ливонцами в устье Нарвы: «и поидоша новгородчи на лодьях противу их и начаша новгородчи с немци пушками битися и стрелятися, и пособи Бог новгородчем, побиша немець много, а иные в море истопаша».

Надо сказать, ливонцам как-то не везло с качеством бомбард. В этот же год ливонское войско, имея при себе тяжелые стенобитные орудия, подошло к Яму, «и начаша многыми пушками силными бити город, и Божиим заступлением расседеся пушка на многы части, и обратися въспять на них, и поби немець много, и отбегоша немци от города нощию». Разрыв бомбарды, как и в 1444 г., послужил причиной в очередной раз снять осаду Яма.

21 марта 1463 г. ливонцы напали на спорную территорию, на которой псковичами был поставлен Новый городок, «и начаша пушки шибати на город». Брянский князь Иван Иванович упорно оборонялся, в результате чего осаду ливонцам пришлось снять. Через 4 месяца в ходе ответной акции псковичи с пришедшим на помощь московским отрядом Федора Юрьевича осадили Нейгаузен и «начаша городок бити пушками». «И пустиша псковичи большею пушкою на городок, и колода вся изломася, и железо около разорвашася, а пущича вся цела». Поломка колоды для большой проломной бомбарды послужила поводом снять осаду.

Во время войны Новгорода с Москвой в 1471 г. некто «переветник» Упадыш с единомышленниками решил помочь москвичам и заклепал «5 пушок железом», чем фактически лишил новогородцев оборонительного вооружения.

В войнах с соседними государствами русские княжества все чаще и чаще сталкивались с применением огнестрельного оружия. В 1401 г. «приходи князь Витовт со всею силою литовьскою к Смолнеску, и стоя под городом 4 недели, и биша пушками город». Великий князь Литовский неоднократно применял артиллерию в осадах – в 1426 г. под Вороначем, а в 1428 г. под Порховом.

В последнем случае летопись зафиксировала использование осаждавшими большой пушки по именем «Галка»: «Едина же бе пушка с ним велика вельми, Галка именем, возяху ея на 40 конех до полудни, а другую половину дни на иных сороце конех… тоя пушки мастер Николай похвалися Витофту, глаголя: Господине княже, сею пушкою пиргос разбию, бе бо стрельница камена, и много граду зла учиню». Но при осаде Порхова большую пушку «Галка» разорвало после первого выстрела: «А того немчина пушечника, похвалившягося самого разсторгну и размета невидимо где, яко ничто же обретеся его, ни тела, ни кости, точию полкабата его остася».

Помимо Новгорода, Пскова и Москвы достаточно мощной артиллерией обладала Тверь. В походе на Москву 1409 г. хан Едигей потребовал у тверского великого князя Ивана Михайловича идти на Москву с ратью и «с пушками, и с тюфяки, и с пищалми, и с самострелы… с всеми сосуды градобитными, хотя разбивати град Москву».

При тверском великом князе Борисе Александровиче артиллерия, производившаяся на оружейном дворе Твери, считалась одной из мощных. Инок Фома в хвалебных выражениях отметил достоинства орудия Бориса Александровича. При описании осады Углича 1447 г. инок Фома хвалил руководителя тверской артиллерии пушечника Микулу Кречетникова: «таков беяше той мастер, яко и среде немец не обрести такова».

При осаде Ржева тверские орудия оказались намного эффективнее обороняющихся. Ржевичи «биаху овии пушками, а инии пращами, а друзии камение метааху, а овии стрелами, яко же дождем пущаху». В ответ тверской князь «на утрии же, день суботный, повеле князь великий Борис пушками бити град, и толь бо грозно, ино яко же от великого того грому многым человеком падати». После пушечной бомбардировки город пал.

Но ни у Твери, ни у Москвы, ни у Новгорода, ни у Пскова не было литых бронзовых орудий, чье производство набирало популярность в Европе.

Для заряжания первых орудий часто использовались небольшие круглые камни, которые укладывались в канал ствола поверх пороха, затем щели между камнем и стенками ствола законопачивались паклей, но в одном месте оставалось отверстие, через которое проходил фитиль (в XV в. в задней части орудия появилось так называемое запальное отверстие).

Для выстрела канонир поджигал фитиль, после чего прятался в укрытие, ибо грубо сделанный ствол могло разорвать пороховыми газами. Древнейшие пушки не могли стрелять прицельным огнем – тогда еще не было мушки и прицельных механизмов, да и порох качественно делать еще не умели, он сгорал медленно и не полностью.

Стволы известных крупных западноевропейских орудий первой половины XV в. состояли из сваренных между собой колец, и лишь некоторые из них были отлиты из бронзы. Таковыми являются «Ленивая Магда» (1430 г., калибр 35 см), «Бешеная Грета» (первая половина XV в., калибр 64 см); очень оригинальна по своему исполнению пушка «Моне Мэг», сделанная по приказу Филиппа Бургундского в 1457 г. (калибр 50 см), ствол которой выкован из продольных и поперечных полос железа. Сведения о подобных гигантских русских орудиях в источниках отсутствуют.

Итак, к моменту княжения Ивана III войска русских княжеств уже почти восемьдесят лет использовали орудия – кованные из железа пушки и пищали. Производство артиллерии требовало больших средств и было доступно лишь крупным городам (Москва, Псков, Тверь, Великий Новгород). Однако такая технология изготовления не могла обеспечить нужные потребности войска; к тому же создать из железа крупное орудие, способное разбивать не только деревянные, но и каменные стены противника, было очень сложно и требовало специальных навыков мастера.

До начала 1480-х гг. Москва, так же как и другие центры великих княжеств Руси, производила кованую артиллерию. Масштабы производств железных стволов не были большими – многие стратегические крепости княжества еще не были обеспечены огнестрельным боем. Когда хан Ахмад летом 1472 г. осадил г. Алексин, то летописец отметил: «а в нем людей мало бяше, ни пристроя городного, ни пушек, ни пищалей, ни самострелов, но одинако под ним много татар избиша». 31 июля город пал и «что в нем людей было, вси изгореша, а которые выбегоша от огня, тех изымаша».

Русские рати по-прежнему ходили в походы не только с тяжелым огнестрельным оружием, но и со стенобитными машинами. Даже в 1478 г., когда было организовано производство бронзовых орудий, великий князь повелел «наместнику своему псковскому князю Василью Васильевичу Шуйскому со псковичи поити на свое дело на службу на Новгород ратью с пушками и с пищальми, и з самострелы, со всею приправою, с чем к городу приступати».

Великий князь Иван Васильевич, принявший бразды правления в 1462 г., оценил мощь нового оружия – именно со времени его правления в оружейном производстве были достигнуты крупные технологические успехи, и в истории русской артиллерии начинается новая эпоха в развитии отечественной артиллерии. Ситуация кардинально изменилась с приездом в Москву по приглашению Ивана III группы итальянских специалистов во главе с известным Аристотелем Фиораванти. С конца 1470-х гг. в истории русской артиллерии начинается период меднопушечного производства.

Цитируется по: Лобин А.Н. Артиллерия Ивана Грозного.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Июл 14, 2023 7:58 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

"Неизгладимое впечатление"



На протяжении почти всей истории русской армии, наша артиллерия практически всегда производила «неизгладимое впечатление» как на друзей, так и на врагов. Она могла быть чуть лучше аналогичных образцов из других стран, или чуть хуже, но всегда была на уровне. А вот корни хорошего уровня идут из ХV-XVI веков.

Сигизмунд Гереберштейн в начале XVI века так описывал начальные попытки московитов управлять этим видом вооружения: «Я не говорю уже о том, что московиты, по-видимому, не делают различия между разными пушками, или, говоря вернее, между их назначением. Они не знают, когда надо пускать в дело большие орудия, которыми разрушаются стены, или меньшие, которые разрушают вражеский строй и останавливают его натиск.

Это случалось часто и в другое время, а особенно тогда, когда, по слухам, татары вот-вот собирались осадить Москву. Тогда наместник приказал под смех немецкого пушкаря спешно поставить под воротами крепости очень большую пушку, хотя ее едва ли можно было бы подкатить туда и в трехдневный срок, и к тому же она первым же выстрелом разрушила бы и свод, и (стены) ворот».

Но прошло совсем немного времени и при осаде Полоцка в 1563 году встречаем следующее упоминание австрийского посланника Иоанна Пернштейна: «Рассказывали мне также, что на четырех местах своего Государства он имеет до двух тысяч пушек и множество других орудий, из коих некоторые изумительно длинны и столь широки и высоки, что самого высокого роста человек, входя в дуло с надлежащем зарядом, не достает головою до верху. Узнал я об этом, между прочим, от одного Немца, который сам отчасти испытал это при осаде Полоцка, продолжавшейся не более трех дней, в каковое время крепость эта, известная своими оборонительными сооружениями, была вся уничтожена, при таком пушечном громе, что казалось небо и вся земля обрушились на нее».

На защитников Полоцка это точно произвело «неизгладимое впечатление». Разрядная книга Полоцкого похода пишет: «Того ж дни, в ночи, царь и великий князь приказал бояром и воеводам князю Василью Семеновичю Серебреного с товарыщи бити по городу по всему не с одного места изо всего наряду и из верхних пушек из вогненых, и попытати город зажигати, чтоб дал Бог как город зажечи».

После такой демонстрации силы: «полотцкие лутчие люди к бояром и воеводам пришли, а били челом, чтоб по городу из пушек бити не велели, а город Полтеск божей да государской, царя и великого князя».

«Неизгладимое впечатление» на Литву произвела не столько живая сила Ивана Грозного, сколько количество пушек в походе. Видимо с такой силой встречаться прежде не приходилось. И это «впечатление» надолго осталось в голове «литовских людей» и, в конечном счете, послужило более тесному сближению с Польшей. Все это закончилось образованием Речи Посполитой.

Михаил Фомичев
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Чт Авг 24, 2023 4:47 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

"Железноголовые" - раненые в битве на реке Басе (1660 г.)

Изучая списки раненых дворян в боях русско-польской войны 1654-1667 гг. невольно обращаешь внимание на многочисленные ранения головы холодным оружием. Понятно, что к середине XVII века доспехи носили всё меньше и меньше из-за их дороговизны и нежелания перегружать себя железом, но что мешало дворянам закрывать свою голову шлемом? Уж на покупку шлема каждый мог денег найти!
Но нет же.

Как в современных исторических фильмах герой предпочитает биться без шлема, но, в отличие от киношного образа, получает несколько ударов по черепу. Ведь если бы у него был шлем, разве заработал бы он девять ран в голову?

У Кромвеля были «железнобокие», а у нас бойцы – «железноголовые».

Сделал подборку ранений в голову (от двух и больше), полученных нашими дворянами в битве на реке Басе 28 сентября (8 октября) 1660 г. В ходе этого большого сражения произошла массовая кавалерийская схватка русской и польско-литовской конницы. Рубились долго и упорно, последствия ниже:

Иван Васильев сын Панов сечен по голове выше правого уха, да по голове ж ранен ис пищали и у правой руки посечен перст, раны тяжелы.

Кузьма Иванов сын Малышкин сечен по голове в дву местех, да спина посечена, раны тяжелы.

Андрей Гаврилов сын Борщов посечен по голове в дву местех, рана лехка.

Алексей Петров сын Давыдов сечен по голове в трех местех, да посечен по шее и у правой руки отсечены два перста.

Еуфим Артемьев сын Шапилов ранен, сечен по голове в трех местех, да рассечено по затылку, да посечено повыше правого глаза, да по левой руке выше палцов, да пробит древком по левому боку, раны тяжелы.

Александр Акинфеев сын Смолянинов сечен по голове в трех местех, да по левой руке.

Ялгоза Байбулатов сечен по правой щеке да по левому уху, да по голове в трех местех, да по правой руке.

Микита Андреев сын Власьев сечен по голове в трех местех, раны тяжелы.

Кузьма Григорьев сын Сысоев сечен по голове в трех местех, да по левому уху и по щеке, да пересечена шея и плечо левое, да сечен по обеим рукам по перстам, по спине в дву местех, раны тяжелы.

Василей Иванов сын Кропотов ранен, рассечен нос и сечен по щекам и по обеим рукам выше запястья, раны тяжелы.

Килмет Булатов сечена голова в трех местех, да левое плечо, да левая рука посечена, раны тяжелы.

Ларион Салманов сечен по голове в четырех местех, раны тяжелы.

Иноземец Василей Буртлеманов сечен по голове саблею в пяти местех, по обеим плечам сечен в четырех местех.

Данило Матвеев сын Фуников ранен, сечен по голове во шти (шести) местех, да по правой руке застрелен по локтю, пулка навылет, раны тяжелы.

Иван Иванов сын Мономахов сечен по голове в девяти местех, дву местех просечена кость, да левая рука посечена в дву местах, раны тяжелы.

В общем, тяжела ты, «шапка мономахова»! Интересно, что все эти люди, судя по документу, остались живы, несмотря на тяжелые и многочисленные раны.

Игорь Бабулин
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Ноя 10, 2023 5:32 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Дешево и много? За счет чего произошло увеличение численности русской конницы в XVI веке

Есть факт, что в 15-16 вв. численность конницы, которая Москва выставляла в походы возрастала. Естественно, возникает вопрос, за счёт чего? В т.ч. делается естественное предположение – за счёт принципа «числом побольше, ценой поменьше». Тут как раз вспоминают и про модную «ориентализацию». Получается «дешевле – это быть по татарски». Почему? А почему не по жмудински? – вот они (жмудины) со всей Европой (в составе тевтонских отрядов) беспрерывно бились, а вот сложный лук у каждого - это серьезные расходы.

На стадии логических рассуждений, следуя пресловутой бритве, нужно остановится на варианте использования упрощенного и удешевленного варианта привычного комплекса сложившегося до этого на Руси за счет чего и произошло увеличение численности войск Москвы. Но так ли это? Рассмотрим другие факторы, которые могли привести росту численности.

Как увеличилось число населения московских владений с 1450 по 1562 г.? Относительно обоснованные оценки есть только по Новгородчине за первую половину 16 в. - рост чуть больше, чем на 10 %. Выросло ли, если да, то насколько, населения владений Москвы в границах 1450 г. – сказать обосновано пока не получается. Если выросло, то максимум раза в 1,5. А вот насколько рост численности военного потенциала произошёл за счет приобретений новых земель, сказать можно гораздо точнее.

Разряд полоцкого похода (1563 г.) показывает, что только менее половины от всех детей боярских (с учётом московских чинов) вышли с территории в границах 1450 г. (т. е. без новгородских, тверских, смоленских, северских, верхнеокских, украинных, рязанских городов). А в кампанию 1572 г. – треть. Т. е. за счёт прироста населения и увеличения территории за сто лет потенциал увеличивался в 2,5-3 раза.

Но был ли удельный рост численности, т.е. стали ли собираемые с одной и той же территории (условно в границах ВКМ сер. 15 века) конные рати больше в 16 веке, чем в середине 15 века? Тут очень сложно сказать. Сохранились разрядные росписи за 1562-1604 гг. При этом в военно-исторической среде не прекращается дискуссия – учитывались ли при этом «люди боярские» (пресловутые "боевые холопы").

Если принять мнение, что боярские слуги учитывались в разрядах, то 25 тыс. конницы (детей боярских и татар) в походе на Полоцк, максимальное напряжение в царствовании Грозного. Даже если возьмём 30-35 тыс. детей боярских с "людьми", как максимум напряжения при Грозном, то такое же напряжения при Василии Темном в границах Московского княжества в сер. 15 века – 10-15 тыс. (если взять мою оценку 21 тыс. московских чинов, детей боярских и их людей в Полоцком походе, то соответственно – 7-9 тыс.).

С числами на сер. 15 в источниках сложнее. Общую оценку численности войска в летописании очень редко давали.
По первой половине – середине 15 в. есть много сообщений о действии отрядами 100-300 всадников. Но это именно действия частью сил, локальные операции. 1500 в Суздальской битве (1000 дворы великого князя и трёх его братьев, остальное – подкрепление пришедшее вместе с воеводой из Владимира) – это мало по оценке летописца. А только двор не пришедшего к этой битве Дмитрия Шемяка в другое время оценивался летописцем в 500 человек. А ведь также можно поиграть в «учитывали послужильцев или нет».

В общем оценить какие силы выставляла Москва в середине 15 в. – сложно. Можно только сойтись в том, что 5 тыс. конницы считалось серьезным войском (как оценивали друг друга новгородцы и москвичи в битве у Руссы). Сколько собирали в поход на Новгород в 1441 и 1456 гг.? На Оке в 1459 г.? Если доходило до 10 тыс. всадников, то говорить о последующем удельном росте (численность конницы полевой службы относительно числа населения) говорить не приходится.

Т. о. образом не получается однозначно выяснить было ли увеличение удельного потенциала. Но тут можно пойти по фактам с другой стороны. От последних лет правления Ивана Калиты до первых лет правления Василия Темного Москва не так много воевала, и почти всегда на одном направлении. А с 1430-х гг. начались почти ежегодные походы и противостояния вторжениям, с 1445 г. – зачастую на нескольких направлениях одновременно. Резкое расширение границ при Иване III. создавал дополнительное напряжения из-за необходимости перебрасывать войска на большое расстояние.

Т.е., да, мы имеем увеличение роста нагрузки на воинские страты. Что позволило это сделать? Усиление власти государя, укрепление служилых отношений, развитие механизмов мобилизации, появление и развитие дисциплинарных инструментов. Всё это, пусть и по фрагментам, но однозначно, есть в источниках, и как раз с 1440-х гг. И процесс этот долгий, продолжался в 17 в., оформлен Уложением 1649 г.

Вот здесь как раз меня сильно смущает использование термина поместная конница, а тем более поместная система. Он создает иллюзию, что до появления поместья (конец XV в.) и после – принципиально разная конница, а все социально-экономические организационные изменения были в первую очередь связаны с введением этой условно-служилой формы землевладениях.

История разных стран показывает, что не важно, преобладала условно-служилая или наследственная форма землевладения – важна способность государства привлекать землевладельцев на службу.

Всё же следуя принципу прорабатывать варианты, посмотрим за счёт чего русские всадники в 15 в. могли ужаться, чтобы было дешевле выходить на войну. И если свидетельства таких ужиманий.
Расчёты по примерной стоимости оснащения сына боярского в XVI в. были сделаны в статье В. В. Пенского «Люди цветны и доспешны…». Боевой и вьючный конь обойдётся в 6-8 рублей, конское снаряжение – в 4-5, одежда – в 13-15, защитное вооружение – в 10, оружие – в 14-15. А ещё нужны предметы походного быта. Можно сделать свои перерасчёты, но особо точнее не получится, и общую картину эти расчёты дают.

Т.о. расходы на одежду, конское снаряжение и предметы быта будут сопоставимы, если не больше, чем расходы на вооружение. И такая ситуация не уникальна – простой османский сипах тоже мог тратить на одежду больше, чем на вооружение.

Если хотя бы часть вооружения у нас делали сами, то все «приличные» ткани ввозились. Вроде бы тот самый источник ужимания. Но нет. Что по литовским предписаниям, что у нас – на войну масса всадников «цветны». При этом важность «цветности» - это только к 16 в., а до этого в эпических описаниях вида войска только блеск оружия. Иронизируя - ветераны Куликовской битвы сказали бы «с жиру беситесь» свои правнукам.

Если массово отказываться от доспехов и шлемов, то ещё можно существенно удешевить вооружение. Отказ от отдельных элементов общую сумму расходов особо не уменьшит. Но доспехи оставались типовой принадлежностью всадника до в.п. 16 в. Также при удешевлении всякой архаикой пользоваться начинаешь. Но вот в кон. 15 в. перевооружились на сабли, а не стали «донашивать» мечи, хотя как раз клинковое оружие объективно изнашивается меньше, чем доспехи и одежда, которые портились уже просто от движения.

Важнейший элемент в обеспечении всадника – это кони. Их не только купить, но и тратиться содержание нужно. Вот тут попытаться буквально скопировать степняков получится очень накладно – только они могли позволить так массово их расходовать в походах. Конность по данным смотров 1556 г. – это никак не следы удешевления. Но по этому моменту как раз мы знаем пути, как кони стали доступнее для русских всадников – нарратив говорит об одновременных закупках десятков тысяч коней у ордынцев и ногайцев в 1470-1530-е гг.

Действительно, «удешевление» - это не обязательно «снижение качества», но и «увеличение доступности». Развитие оружейного производства в Москве. Покровительство своим купцам в Ливонии, которые могли доставлять «панцири немецкие». В целом развитие внешнеторговых отношений и появление нового ассортимента на продажу.

Во в. п. 16 в. мы действительно видим появление большого числа «удешевленных» всадников. Это дети боярские «малой статьи». Примером их – Ряжская дестня. Без копий, доспехи только у четверти. Но Ряжск – это один из новых украинных городов среди десятка построенных в 1551-1568 гг. В 1-й пол. 16 в. земли за Окой только начали колонизировать и создавать там служилые корпорации (строительство Тулы и Пронска, создание Каширского уезда). Во второй половине века – это уже активный процесс.

Если сравнить Полоцкий разряд с позднейшими, то по большинству корпораций мы видим снижение численности, а только по «украинным и рязанским городам» в походы выступало больше всадников. Только это не «удешевление конницы», а «формирование удешевленной конницы». И цель не выставлять больше конницы в походе (этого как раз не произошло), а проводить колонизацию на военно-опасном направлении.

И этот пример «появление удешевленной конницы» показывает, что «удешевление» происходило не путём создания нового комплекса, а избавление от «лишнего» в прежнем (это отход в сторону вопроса ориентализации). И принципиально важный момент в том, что по географическим причинам обеспечить конями украинные города легче, чем в старых регионах.

В середине 1550-х гг. мы видим эксперимент по увеличению численности конницы за счёт введения удешевлённого вооружения – появления всадников в тегиляях толстых. Только от этого эксперимента уже в начале 1570-х гг. отказались. Как подметил Олег Курбатов – тегиляй толстый не сильно дешевле панциря, а на общую возможность снарядиться на войну это особо не сказывалось.

Во 2-й п. 16 в. произошли настолько кардинальные изменения в военном деле Русского государства, что подход к коннице объективно менялся. В 1570-х гг. массовое нетство (недобор) в коннице. Но резко увеличивается число стрельцов (в 1580 г. создали сразу несколько приказов в Пскове и Новгороде). Ведущим специалистом на Пушечном дворе впервые стал русский – Чохов. Много новый орудий. Потребности в порохе и боеприпасах восполняют сполна.

Смещение приорететов хорошо видно. С 1550-х гг. конницу «драгунским образом» стали обязательно сопровождать стрельцы и казаки с пищалями. Даже в небольших столкновениях, что на степном направлении, что в Баториевой войне, конница опирается на засевшем в «крепком месте» пищальников, готовых прикрыть их отступление.

По смотрам на Берегу в 1577-80 гг. не видно, чтобы старые корпорации стали удешевлять своё вооружение – доспешность по-прежнему высокая. Только копья стали брать одни лучшие дети боярские. Впрочем, это может быть обстоятельством службы (совокупность сведений позволяет говорить, что в первые годы Смуты копьями очень широко пользовались) – хотя в любом случае наглядное свидетельство снижения роли копья (не забываем, общая тактика серьезно трансформировалась). Конность снизилась – отчасти это можно объяснить снижением товарного коневодства, ориентированного на Россию, у ногаев.

Т. о. во 2-й пол. 16 в. видим то, чему любят приписывать более раннему периоду – появления большого числа бездоспешных всадников с луками и саблями, снижение роли копья. Но это не сопровождалось общим количественным ростом конницы. А причины мы видим – колонизация украин, изменение общей тактики, смещение акцентов в военном строительстве (при экономическом кризисе в первую очередь не вытягивают из него детей боярских, а вкладываются в «огненный бой»).

По итогу делаю выводы. Не видно свидетельств «существенного удельного роста численности конницы», не видно следов «удешевления-упрощения» в 15 – первой половины 16 вв. Большие изменения были во второй половине 16 в., но они не были связаны с увеличением числа конницы за счёт удешевления.

Олег Комаров
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10821

СообщениеДобавлено: Пт Ноя 24, 2023 9:04 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Началом русской артиллерии можно считать 1376 г., когда после похода на Волжскую Булгарию были "затрофеены" пушки, затем вывезены в Москву и установлены на городских стенах. В 1382 году эти орудия использовались во время обороны Москвы от войск Тохтамыша.

Вот как описывает Булгарский поход Лицевой летописный свод: "Казанцы же вышли из города им навстречу, стреляя из луков и самострелов, а инии гром пущающе з града, страшаще русское воиньство, а некоторые выехали на верблюдах, кони же русских всадников испугались верблюдов. Но помог Бог русским князьям, и вогнали их обратно в город".

По другой версии огнестрельные артиллерийские орудия на Руси впервые появились в последний год княженияДмитриям Донского в 1389 г., когда, по свидетельству Голицынской летописи, «вывезли их немец арматы на Русь и огненную стрельбу, и от того часу уразумели из них стреляти».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов -> История Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах


Visitor Map
Create your own visitor map!


Powered by phpBB © 2001, 2005 phpBB Group
subRebel style by ktauber
Вы можете бесплатно создать форум на MyBB2.ru, RSS