Список форумов
СЛАВЯНСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
 
 FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Абашевская КИО

 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов -> Археологические культуры
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Ср Сен 27, 2017 2:35 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

П. Ф. Кузнецов, А. П. Семёнова. Памятники Потаповского типа (http://archsamara.ru/files/biblioteka/037.pdf):




сс. 122-124:
«… В настоящее время источниковедческая база составляет двенадцать курганов и порядка ста погребений. Положение потаповских могильников весьма специфично – они расположены на краю первой надпойменной террасы, обращенном к реке, или на участках высокой поймы. Захоронения совершались на специально подготовленной площадке. Подкурганные площадки перекрывались сравнительно небольшими по объему земляными насыпями. В Грачевском II могильнике была зафиксирована совершенно необычная ситуация, когда погребенная почва подкурганной площадки оказалась по диаметру больше, чем насыпь кургана. Это говорит о длительности функционирования некрополя до возведения насыпи, перекрывающей все погребения. Современный диаметр насыпей – от 12 м и до 30 м и высота до 0,5 м.
Для потаповских памятников характерна особая организация подкурганного пространства (рис.2; 3). Выявлены две группы курганов. В первой группе под насыпью обнаружены от одного до трех погребений. Центральные могильные ямы имеют значительные размеры и сложную конфигурацию. В них погребены взрослые люди, сопровождаемые богатым инвентарем. Прочие захоронения совершены в погребенной почве. Здесь обнаружены захоронения детей и подростков. Вторая группа курганов характеризуется наличием нескольких центральных могил, вокруг которых расположены периферийные захоронения.
Наиболее яркий признак погребальной традиции потаповцев – сооружение на подкурганных площадках и в могильных ямах многочисленных жертвенников животных. В процессе раскопок расчищены целые скелеты: черепа и конечности лошадей, быков, мелкого рогатого скота и собак (рис.5; 6). В периферийных погребениях чаще всего встречаются жертвенники из голов и конечностей быков и овец (рис.7; 8 ). Это является свидетельством помещения в могилы своеобразного чучела животного – шкуры с головой и конечностями. Специфической особенностью только потаповских комплексов, по наблюдению екатеринбургского остеолога П.А. Косинцева, является наличие захоронений коз и козлов. В центральных могилах зафиксированы кости собак. Судя по ним, собаки были умерщвлены и погребены вместе с хозяевами. Они помещались в ногах покойного, в сидячей позе. Особого внимания заслуживает совершенно необычное погребение 1 из кургана 3 Потаповского могильника (рис.4). Здесь расчищен погребенный, лежащий на спине с подогнутыми ногами и с посыпкой охрой костей его левой руки. Это обычные признаки погребений первой половины бронзового века. Но на месте головы умершего покоился череп коня. Вопрос об интерпретации данного комплекса вызвал большой интерес среди исследователей. В настоящее время существуют две основных гипотезы. Одна гипотеза, выдвигаемая авторами раскопок, предполагает наличие специфических ритуалов в Потаповском обществе, которые выражают идею единства человека и его природного окружения. Эти воззрения нашли наиболее яркое отображение в мифологических сюжетах Древней Греции, соответствующих времени развитого бронзового века – времени потаповских курганов. Если интерпретировать захоронение в образах мифологических сюжетов, то погребение 1 возможно именовать “кентавром наоборот”. Вторая гипотеза, концептуально выраженная украинским археологом В.В. Отрощенко, предполагает случайное наложение более позднего жертвенника коня, прорезавшего более раннее погребение. Следует отметить, что полевые наблюдения данную гипотезу не подтверждают. Здесь не отмечено никаких перекопов, либо впускных захоронений. Но окончательную точку в дискуссии ставить рано. Решить проблему данного комплекса возможно лишь с применением специальных методик, например, датировать по радиокарбону кости погребенного и собственно череп коня. Вне зависимости от результатов дискуссий по интерпретации отдельных комплексов, уже сейчас очевидно, что потаповские курганы по обилию и разнообразию жертвенников домашних животных не имеют аналогов среди других культур бронзового века Поволжья.
Ритуальная практика потаповцев характеризуется чрезвычайно большим разнообразием обрядовых признаков. Центральные могилы имеют значительные объемы – от 4,5 и до 10 кубических метров выбранного материкового грунта. Вокруг центральных могил расположены периферийные захоронения в могильных ямах обычных объемов. Центральные могилы перекрыты накатниками, настилами из тонких досок, в стенках сооружались уступы-ступеньки, на дне – ямки, ровики-канавки (рис.2, 6). В заполнении погребения 4 из кургана 6 Утевского VI могильника была расчищена сложная деревянная конструкция: под перекрытием из плах находились костяки двух лошадей, лежащих на боку и обращенных ногами друг к другу. Они лежали на ровных досках с пропилами. На одной из коротких стен этой погребальной камеры сохранились отпечатки округлого предмета, соответствующего размерам колесу со спицами. Вероятно, это остатки колесницы, которая была разобрана и по частям установлена в могильной яме. Дно многих ям имеет обмазку темно-серого цвета. Костяки лежат на левом боку (преобладающее положение), на спине. Степень скорченности слабая и средняя. Руки согнуты в локтях, иногда одна вытянута к тазу (рис.5).
В отдельных случаях обнаружены вторичные захоронения (рис.6, 1; 7, 1). Встречаются парные погребения (рис.5; 7). Были обнаружены два костяка в позе “в обнимку”.
Кости рук и кости ног были переплетены. Между черепами погребенных лежал бронзовый кинжал (рис.5).
Дно могил посыпалось охрой - специальным красным веществом для “очищения” могильного пространства. Ориентация центральных ям преимущественно югозападная, периферийных – зависит от кругового расположения могил. В некоторых погребальных камерах совершены ярусные захоронения: в засыпи верхней части ямы, над основным погребением расчищены расчлененные костяки взрослых и костяки детей. …».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Ср Сен 27, 2017 2:59 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Г. Г. Пятых. К проблеме принадлежности Потаповского могильника к «Синташтинской культуре» (http://elbib.nbchr.ru/lib_files/0/kkni_0_0001090.pdf), сс. 138-142:

«По вопросу культурной принадлежности материалов типа Потаповского могильника существует две гипотезы. Первая предполагает отнесение таких материалов к «самостоятельному» культурному типу, сложившемуся на местной «полтавкинско-абашево-вольско-лбищенской» основе, с участием носителей культур типа Новый Кумак – Синташта (Васильев И.Б., и др., 1994. С.78–79; 1995. С.16). Согласно второй гипотезе, эти памятники являются «потаповским вариантом «синташтинской культуры», появившимся на Волге в результате прямых миграций из Зауралья. (Отрощенко В.В., 1998. С.51). Вторая гипотеза логично предполагает: а) оформление культурных явлений типа Новый Кумак – Синташта еще в «до-потаповское» время; б) сложение культурных образований типа Новый Кумак – Синташта целиком на местной уральской основе. Только при констатации этих фактов и можно сделать вывод, что потаповские культурные элементы, аналогичные характерным элементам памятников круга Новый Кумак – Синташта, ранее всего появились в уральских культурах, и лишь затем распространились на Волгу в виде «потаповского варианта синташтинской культуры».
Однако в автохтонных культурах Зауралья, существовавших в до-новокумакское время, пока неизвестны как основы для выработки типов металлических изделий эпохи поздней бронзы, так и основы для ряда характеристик погребального обряда, причем не только ведущих, но и ряда частных. Отсутствуют прототипы для некоторых форм посуды и типов орнамента. При этом в памятниках новокумакского горизонта имеются многочисленные материалы, которые связываются с культурами катакомбными, многоваликовой керамики, и, особенно, абашевскими (Генинг В.Ф., и др., 1975. С.145, 147; Генинг В.Ф., и др., 1992. Рис. 61, 9; 127, 5; Смирнов К.Ф., и др., 1977. С.38–39; Смирнов К.Ф., и др., 1977. С.38–39). Нет фактов и о хронологическом приоритете памятников круга Новый Кумак – Синташта перед памятниками потаповского типа. В частности, среди синташтинской керамики Зауралья выделяются сосуды, а иногда целые комплексы позднего облика, близкие алакульским и срубным, при этом «подобные признаки в потаповской керамике просто отсутствуют» (Кузнецов П.Ф., Мочалов О.Д., 2001. С.272). Таким образом, существующие факты делают невозможной саму постановку вопроса о «…влиянии восточных групп населения» на процесс сложения потаповского культурного типа. Кроме того, для включения потаповских памятников в состав «синташтинской» культуры необходимо соблюдение двух обязательных условий: во-первых, доказанности собственно «синташтинской культуры», во-вторых, детального сопоставления характеристик этой культуры с материалами потаповского типа. Рассмотрим, насколько эти условия соблюдены.
В.В. Отрощенко констатирует, что археологическая дефиниция эпонимного памятника на р. Синташте до сих пор не выработана (Отрощенко В.В., 1998. С.48 ). Подчеркнем, что исследователь считает необходимым выделять синташтинскую культуру на основе именно этого могильника. Необходимость выделения «синташтинской культуры» аргументируется: а) существующим употреблением термина в литературе; б) проделанным О.В. Кузьминой разграничением абашевской культуры и Синташты по набору культурных элементов и хронологическому положению; в) потребностью в разграничении Синташты и Петровки, г) наличием в литературе обоснований, по меньшей мере, частичной их разновременности (Отрощенко В.В., 1998. С. 48–49).
Однако, факт употребления кем-либо термина «синташтинская культура» сам по себе не может служить даже косвенным основанием для признания памятников круга Синташты в качестве таковой. Формальным основанием для выделения культуры может служить однотипность включаемых в нее материалов. Однако доказательств такой однотипности пока никем не представлено. Следовательно, до сих пор нет и формальных, чисто классификационных, оснований для выделения такой культуры.
Различия характеристик абашевской культуры и Синташтинского могильника, и их различное хронологическое положение свидетельствуют лишь о том, что Синташтинский могильник не относится к абашевской культуре, и что абашевская культура в целом более ранняя. Но такие аргументы имели бы смысл при выделении «синташтинской культуры» из абашевской, однако при отсутствии такой задачи они не имеют никакого значения.
При безусловной потребности разграничения «синташтинской культуры» и материалов петровского периода на уровне чисто археологической классификации, при выделении «синташтинской культуры» на первый план выходит вопрос: а что стоит за могильником на Синташте – действительно цельное общество, либо только его аристократический слой? Однако в Синташтинском могильнике представлены захоронения выдающейся военной аристократии. Логичен вопрос: можно ли археологическую культуру, как отражение конкретного общества, выделять на материалах, характеризующих только аристократический слой этого общества?
То, что различия в культуре аристократии и широких слоев общества существуют на протяжении тысячелетий, вплоть до современности, и что такие различия до настоящего времени фиксируются, в числе прочего, в трудозатратности погребальных сооружений и попадающего в них инвентаря, позволяет говорить о существовании социокультурного закона, который можно сформулировать, как «закон социальной бикультурности».
Следовательно, поскольку за любой археологической культурой стоит конкретное общество, то с позиций этого закона мы должны заведомо предполагать, что для эпохи разложения родовых отношений культура того или иного общества должна состоять из двух субкультур – культур знати и плебса.
Следовательно, для реального выделения «синташтинской культуры» необходимо, во-первых, определение того, носители каких культурных традиций погребены в Синташтинском могильнике – раннеалакульских (петровского горизонта), или иных – входивших в общие социо-политические структуры. Во-вторых, необходимо доказать, что культура общества, в котором захороненные в Большом синташтинском кургане лица представляли социальные верхи, должна называться именно «синташтинской», а не традиционно раннеалакульской или иной, в состав носителей которой и входил представленный в памятнике аристократический слой. Отсутствие таких исследований и доказательств снимает вопрос о возможности использования понятия «синташтинская культура» в культурно-генетических построениях.
Однако, возможно ли в принципе отнесение Потаповского и Синташтинского могильника к одной культуре, независимо от названия такой культуры? В работе В.В. Отрощенко тезис о включении Потаповки в понятие синташтинской культуры обосновывается и такими критериями, как синхронность памятников и «…сходство ключевых характеристик обряда погребения» (Отрощенко В.В., 1998. С.48–49). К характеристикам «синташтинских» погребений Потаповки исследователь относит ряд показателей, которые, по отчетливому контексту, указывают как на «синташтинскую» культурную принадлежность Потаповки, так и на ее «синташтинское» происхождение: а) центральное расположение захоронений лиц высокого социального ранга, с расположением вокруг них захоронений лиц менее высокого ранга; б) подпрямоугольные, реже трапецевидные, формы могил; в) значительная разница в размерах трудозатрат и конструктивной сложности погребений знати и «плебса»; г) наличие захоронений колесничих, парных и коллективных захоронений, останков жертвенных животных (черепа, кости конечностей, тлен шкур); д) преобладание слабоскорченной позы погребенных на левом боку в «позе адорации», при единичности случаев вытянутых, или скорченных на правом боку; е) «решительное преобладание» западной ориентировки умерших, которая «явилась традицией зауральской»; ж) наличие в Потаповке горшковидных форм, выполненных по зауральским образцам (Отрощенко В.В., 1998 С.49–51). Очевидно, что исследователь пытается объединить потаповские и синташтинские материалы в одну культуру, во-первых, на основе широко распространенных, «общестадиальных» явлений, во-вторых, на основе априорного тезиса о более раннем появлении тех или иных характеристик «синташтинской культуры» по сравнению с Потаповкой.
Однако, для объединения потаповских и синташтинских материалов в общую культуру существует и еще одно препятствие. Таковое заключатся в том, что новокумакский хронологический горизонт – это эпоха сложения гигантской культурной системы Старого Света. Сам факт сложения такой системы, а также невиданные до того размах и быстрота (в историческом контексте), с которыми протекали эти процессы, могут быть объяснены только великим переселением народов, причем одним из наиболее значительных в истории человечества. Е.Н. Черных констатирует, что на грани СБВ и ПБВ степи и лесостепи были охвачены процессами колоссальных миграций, что в это время складываются предпосылки для гигантского расширения территории металлоносных культур, которые «за весьма короткий отрезок времени … охватывают пространства в несколько десятков миллионов квадратных километров: Казахстан, Западную Сибирь, север Средней Азии, Монголию, Китай, и т.д.» (Черных Е.Н., 1989. С.24-2, рис. 1). Из этих фактов с неизбежностью вытекает, что в столь глобальных процессах приняло участие такое количество этнически неоднородных обществ, что выработка уже в самом начале этих событий культурного единства от Дона до Зауралья была невозможна в принципе. Данное заключение полностью подтверждается отсутствием культурного единства даже на ограниченных территориях, что следует из фактов, установленных О.Д. Мочаловым и П.Ф. Кузнецовым.
В результате анализа керамических материалов исследователи установили, что уровень внутренних связей синташтинских и поволжских памятников может быть даже ниже, чем их связь с комплексами других территорий. Исследователи заключают, что «…проблема культурного единства и хронологии синташтинских и потаповских комплексов…еще достаточно далека от разрешения. Сравнительно-статистический и содержательный анализ керамических комплексов ставит под вопрос как утверждение о культурном единстве восточных синташтинских и западных потаповских памятников, так и саму перспективность попыток выделения стабильных археологических культур в период активного культурогенеза» (Кузнецов П.Ф., Мочалов О.Д. С.272–73).
К общим выводам можно отнести следующие.
1. Оснований для объединения в единую культуру памятников потаповского типа с памятниками круга Синташты нет.
2. Отсутствие культурного и хронологического приоритета Синташты перед Потаповкой исключает возможность сколько-нибудь «решающего» участия зауральского населения в процессах культурогенеза на Волге и в Подонье.
3. Нет оснований и для выделения самой «синташтинской культуры».
4. Исходя из обстоятельства, что сложение колоссальной системы культур ЕАМП происходило в ходе одного из великих переселений народов, которые всегда вовлекали в себя самые различные этносы, следует заведомо предполагать, во-первых, невозможность сложения единообразных культур уже на начальной стадии таких событий, во-вторых, значительную культурную пестроту населения даже ограниченных территорий. Следовательно, для периодов оформления новых культурных систем характерен закон поликультурности формирующихся обществ. Действие такого закона отражается в двух аспекта – в «горизонтальном» (по отдельным этническим ассоциациям), и в «вертикальном» (по социальным слоям внутри этих ассоциаций, причем также могущим иметь разнокомпонентный этнический состав). Следовательно, данный закон можно сформулировать, как «закон этносоциальной поликультурности». Соответственно, закон социальной бикультурности является лишь одним из главных его элементов и проявлений.
Поскольку культуры, входившие в крупные культурные системы, в принципе не могли быть единообразными на протяжении всего существования этих культурных систем, закон этносоциальной поликультурности действовал на протяжении всей эпохи бронзы, а не только на пиках культурогенеза. Однако в периоды сложения новых этносоциальных организмов (что археологически выражается в появлении новых культур), действие этого закона усиливается и проявляется в наибольшей степени по двум причинам. Первая причина, обуславливающая яркое проявление закона этносоциальной поликультурности в «горизонтальном» аспекте, заключается в участии в процессах культурогенеза значительного количества этнически неоднородных ассоциаций, вовлеченных в великие переселения народов. Вторая причина, резко усиливающая действие этого закона в аспекте социальной бикультурности, в том, что периоды военно-миграционных событий в наибольшей степени обеспечивали количественный рост и повышение социального статуса военной аристократии. Ослабление действия закона этносоциальной поликультурности происходит при затухании военно-миграционных событий. Общеизвестен факт, что в периоды относительной стагнации в развитии древних обществ, происходит увеличение их культурного однообразия, уменьшение доли инокультурных элементов при одновременном увеличении доли местных, заметное уменьшение числа аристократических (особенно военно-аристократических) захоронений, а также уменьшение трудозатрат, воплощенных в погребальных сооружениях и инвентаре захоронений знати.
5. При необоснованности попыток выделения «синташтинской культуры» предложенный И.Б. Васильевым и его соавторами термин «потаповский культурный тип» выглядит более взвешенным. Однако здесь встает вопрос о том, какие критерии можно положить в основу понятия такого культурного типа. Некоторую сложность в решении вопроса вызывает отсутствие культурного единообразия внутри этой территории, что ограничивает возможности использования типологических критериев. Следовательно, необходимо привлечение также и иных критериев. Для обсуждения может быть предложено сочетание территориального, хронологического, и культурно-генетического критериев для выделения потаповского культурного типа (возможно, и критериев памятников переходного типа вообще): а) общность территории. б) общность временного интервала; в) сходство общих, «стадиальных», характеристик, при одновременной размытости более специфичных признаков культурного единства; г) близкие культурные основы собственного сложения; д) роль главной, либо одних из главных, основ сложения культур следующего этапа.
6. Колоссальность масштабов великого переселения народов рубежа средней и поздней бронзы заведомо предполагает участие в этих процессах значительного количества народов. Это делает невозможным ни оформление потаповского культурного типа, ни последующее сложение культур срубной области на основе участия в этих процессах только носителей катакомбных и абашевских культурных традиций, которые в настоящее время наиболее выражены в материалах. Судя по наличию элементов этих культур в захоронениях знати ряда культур начала поздней бронзы, их носители могли сыграть роль ядра и организующего звена как в ходе миграций на восток, так и в сложении новых обществ. Но вопрос о других участниках этих событий, составлявших, возможно, их основную массу, остается открытым.».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Пт Сен 29, 2017 3:48 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Покровская культура.

Малов Н. М. Покровская культура начала эпохи поздней бронзы в северных районах Нижнего Поволжья: по материалам поселений срубной культурно – исторической области (http://www.sgu.ru/sites/default/files/textdocsfiles/2014/08/05/malov_n.m._pokrovskaya_kultura_nachala_epohi_pozdney_bronzy_v_severnyh_rayonah_nizhnego_povolzhya_po_materialam_poseleniy_srubnoy_kulturno-istoricheskoy_oblasti.pdf):




А. Д. Пряхин. Памятники Покровского типа на современном этапе изучения (http://www.vestnik.vsu.ru/pdf/history/2011/01/2011-01-07.pdf).
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Пн Окт 02, 2017 2:02 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

О Вольско-Лбищенской культуре.

Малов Н. М., Сергеева О. В., Ким М. Г. Материалы Вольского культурного типа среднего бронзового века Нижнего Поволжья с эпонимного поселения (http://www.sgu.ru/sites/default/files/textdocsfiles/2014/06/19/aves_vol_7.pdf), сс. 19-43.

Сс. 29-30:
«… Аналогии в форме сосудов и орнаментации керамики ВКТ указывают на ту эпоху, в которую он бытовал: начиная с ранней фазы эпохи средней бронзы или с рубежа ранней – средней бронзы Нижнего Поволжья то, есть в полтавкинско-катакомбное время. Эти же аналогии свидетельствую о том, что представители ВКТ находилися в непосредственных контактах с соседними племенами полтавкинской и катакомбной культур Поволжья и Волго-Донского междуречья, а возможно и Нижнего Подонья. Вместе с тем, керамика ВКТ настолько своеобразна, что не находит прямых аналогий среди известных к настоящему времени археологических культур эпохи среднего бронзового века.
Это подтверждает ее принадлежность к самостоятельному культурному типу и позволяет рассматривать в качестве основного признака, характерного для самостоятельной вольской археологической культуры эпохи средней бронзы Нижнего Поволжья. По времени вольская культура была распространена до начала сложения Волго-Уральского очага культурогенеза. В целом, вместе с полтавкинскими и катакомбными древностями, вольская культура эпохи средней бронзы предшествовала бабинской культуре, а также памятникам начальной фазы позднего бронзового века (ПБВ 1): «потаповским», абашевским, синташтинско – аркаимским и покровским.».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Пн Окт 02, 2017 2:15 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

А. В. Кияшко. К вопросу о катакомбно-абашевском взаимодействии (http://elbib.nbchr.ru/lib_files/0/kkni_0_0001090.pdf), сс. 103-107:

«В последние годы успехи в изучении эпохи бронзы Восточной Европы, разработка хронологии и классификации древностей стали основой для постановки проблем взаимодействия археологических культур. Это касается не только родственных сообществ в рамках одного культурного круга или экологической зоны, но и таких чужеродных, контрастных образований как абашевская культура и катакомбная общность (например, Матвеев Ю.П., 1998).
Абашевские племена, связанные с миром культур шнуровой керамики и боевых топоров, распространяются по зоне широколиственных лесов с запада на восток, и лишь на позднем этапе своего развития выходят в Волго-Уральскую лесостепь (Кузьмина О.В., 2000,б). Следует подчеркнуть, что мы придерживаемся «узкой» – и в хронологическом и в территориальном смысле – трактовки абашевской культуры, прежде всего, по причине поиска параллелей с катакомбными древностями. Это возможно лишь при их одновременности. То, что волго-уральская абашевская культура предшествует в этом регионе потаповско-синташтинским памятникам, которые предположительно синхронны поздним катакомбным памятникам Предкавказья и культуре многоваликовой керамики Донетчины, даёт основания рассуждать об абашевско-катакомбном взаимодействии. Но мы теряем почву для анализа имеющихся межкультурных параллелей, следуя логике воронежских археологов, пытающихся снивелировать хронологический приоритет средневолжских абашевских памятников, и при этом признающих в целом посткатакомбный характер доно-волжской абашевской культуры (Матвеев Ю.П., 1998; Пряхин А.Д. и др., 2001).
Катакомбный мир Предкавказья был динамично менявшейся совокупностью культур: сначала донецкой и полтавкинской, затем западноманычской и восточноманычской, среднедонской и волго-донской – в некотором роде однопорядковых абашевской культуре. В начале его формирования миграции не играли определяющей роли. Он сложился в степях в результате распространения, вслед за передовой кавказской металлообработкой, южной по происхождению погребальной обрядности. Лишь на поздних этапах развития, в результате локальных миграций и местного развития, трансформированные катакомбные традиции проникают в доно-донецкую и доно-волжскую лесостепь. Здесь складываются среднедонская и волго-донская катакомбные культуры, финальные звенья которых, наряду с абашевской, стали субстратом формирования памятников поздней бронзы, хотя их роль в данном процессе была минимальной.
Тщательная типологическая характеристика О.В. Кузьминой основных категорий предметов абашевской культуры Волго-Уралья (Кузьмина О.В., 1992, 1999, 2000а), разработка периодизации и картографический анализ памятников создают условия для сопоставления их с пятью периодами средней бронзы Предкавказья (Кияшко А.В., 2002а).
Линию синхронизации, по всей вероятности, надо начинать с фатьяновской и балановской культур лесной полосы Восточной Европы. Особенно первая из них содержит признаки стадиального сходства и, вероятно, хронологического соответствия с позднеямными – раннекатакомбными – раннедонецкими памятниками I–III периодов средней бронзы степей Предкавказья. Это ямный обряд с преимущественно широтными ориентировками, присутствие в ритуале красной краски, положение умерших на спине скорченно или на боку с помещением кистей рук у таза, употребление в инвентаре большого количества костяных амулетов, в том числе, и молоточковидной формы. Вполне отвечают архаичным критериям андрюковского и успенского этапов кавказской металлургии открытые с брюшка формы для отливки топоров из Волосово-Даниловского могильника. Группировка некалиброванных радиоуглеродных дат фатьяновских памятников и материалов соседних культур вокруг первой четверти II тыс. до н.э. также совпадает с подобными датами начала степной средней бронзы (Крайнов Д.А., 1987. С.71–72, рис. 24, 3,5,6; 28а, 32,33; 34).
В свою очередь, среди катакомбных материалов есть редкие, но характерные параллели древностям фатьяновско-балановского мира. Так, в Первомайском могильнике на левобережье Нижнего Дона найдена чаша, которая не имеет аналогий в степных древностях (Мамонтов В.И., 2001. С.193, рис.4,4). Мотивы ее орнаментации – строенные однонаправленные отпечатки шнура – свидетельствуют о раннедонецком времени, а солярная композиция на дне идентична узорам на днищах фатьяновских сосудов (Крайнов Д.А. 1987. С.190, рис.33). В более позднем (развитый донецкий период) погребении II Богучарского могильника на Среднем Дону (Березуцкая Т.Ю.,1999. С.64–66), в комплексе с украшенным «ёлкой» короткошейным горшком, был найден сосуд балановской культуры. Он имел типичную для финала раннего этапа балановской культуры шахматную композицию орнамента (Бадер О.Н., Халиков А.Х. 1987. С.196, рис.37). Все эти наблюдения подтверждают тезис об усилении контактов населения периферийных степных, лесостепных и лесных территорий накануне и в процессе образования локальных катакомбных культур Предкавказья (Братченко С.Н., 2001; Кияшко А.В., 2002б).
Многие исследователи (О.А. Кривцова-Гракова, П.П. Ефименко, П.Н. Третьяков, К.В. Сальников) предполагали генетическую связь фатьяновской и абашевской культур. Продолжая эту историографическую традицию, О.В. Кузьмина обосновывает такую связь на основе анализа главной культуроопределяющей категории находок – керамики. Наибольшую преемственность с фатьяновской посудой демонстрируют материалы наиболее ранних средневолжских абашевских памятников (Кузьмина О.В.,1992. С.46–47; 1999. С.154). Их, пожалуй, единственным сходством с керамикой южных степных культур является фриз с вертикально-зональной системой орнамента (например, Кузьмина О.В.,1999, рис. 9, 3,5). Это характерный признак катакомбной керамики раннедонецкого периода, т.н. первого этапа спирально-концентрического варианта вертикальной композиции декора (Кияшко А.В., 1999. С.77, рис. 85). Более ранняя фатьяновская керамика украшена преимущественно в горизонтально-зональном стиле, либо содержит вертикальные «полотенца» ромбических мотивов, что соответствует орнаментации посуды позднеямного-раннекатакомбного времени (Крайнов Д.А., 1987. Рис. 32; Кияшко А.В., 1999. Рис. 81–84). Своего рода встречное влияние лесных культур на керамику степи проявилось в распространении, прежде всего на полтавкинской посуде раннекатакомбного и раннедонецкого периода, горизонтального зигзага, нередко выполненного зубчатым штампом (Кияшко А.В., 2002а. Рис.93, 1,4,6–8,10). По мере продвижения абашевских племён на восток, параллели в формовке и декорировании керамики усиливаются и приобретают «адресный» в культурном отношении характер. Речь идет о классических и поздних абашевских памятниках Южного Приуралья, а также смежных с ними древностях среднедонской и волго-донской культур развитого и позднего катакомбных периодов. В их керамических комплексах консервируется возникший на более ранних стадиях мотив горизонтального зигзага (ср. Кузьмина О.В.,1999. Рис.23, 1,5; 31, 1,4, а также Кияшко А.В., 2002а. Рис.108, 12; 115, 1,4). Но при этом отмечены новые проявления взаимных контактов: например, типичные для позднеабашевской культуры каннелюры на волго-донской керамике (Кияшко А.В., 2002а. Рис.94, 4,5,6) и широкое встречное распространение зубчатой орнаментации этой катакомбной культуры (в т.ч. и мотив «горизонтальной ёлки») на абашевской посуде Приуралья (Кузьмина О.В.,1999. Рис.31,4; 32, 1). Рельефный стиль орнаментации, некоторые мотивы (например, т.н. фестоны, см. Кузьмина О.В., 1999. Рис. 31, 2) встречаются на керамике всего горизонта предсрубных культур: потаповской, синташтинской, поздних этапов манычской и среднедонской, а также раннего этапа многоваликовой.
Если анализировать состав абашевских металлических «основных культурообразующих элементов» и динамику его расширения (Кузьмина О.В., 2000а, рис.3), то можно согласиться с выводом исследовательницы о постепенном усилении абашевско-катакомбного взаимодействия, особенно при контакте этих миров в регионе Волго-Уралья (Кузьмина О.В., 2000б. С. 98 ). Однако в каждом конкретном случае вектор этих взаимовлияний установить трудно. Ранние абашевские памятники содержат ряд бронзовых предметов, одни из которых могут быть связаны с северокавказской металлообработкой (подвески в 1,5 оборота, бляшки с пуансонным орнаментом), а другие с местной традицией (подвески очковидные, обоймы и т.д.).
Древности классического и позднего этапов абашевской культуры, при сохранении ранних типов изделий, пополняются целой серией новых предметов. Это, прежде всего, ножи, тёсла, топоры, крюки, копья. В самом ассортименте, безусловно, ощущается влияние катакомбной, т.е. кавказской металлообработки (Кореневский С.Н., 1983). О.В. Кузьмина, на основе промежуточных, гибридных форм, предлагает ряд оригинальных и весьма убедительных примеров абашевского типообразования. Конечно, катакомбный компонент присутствовал здесь в очень трансформированном виде, как наследие позднеямного и полтавкинского периодов или переработка форм Предкавказья развитой средней бронзы (например, топоры колтубанского и царевокурганского типа). Главными факторами типообразования были фатьяновские традиции, начало функционирования волго-уральского очага металлообработки, а также импульс развитых турбинских бронз (Кузьмина О.В., 2000а). На поздних синхронных этапах абашевской и катакомбной культур влияние первой становится определяющим. В инвентаре катакомбных погребений Верхнего и Среднего Дона, Волго-Донского междуречья и Волго-Уральских степей встречены бронзовые браслеты (Азаровский курган в Курской обл., погребение 1, Матвеев Ю.П., 1998. Рис.4, 3-6), крючки (Красная Деревня, 15/5, раскопки А.В. Лукашова; Трясиновский 2/3, раскопки Ю.И. Колева, А.М. Комарова, М.А. Турецкого – Кияшко А.В., 2002а. Табл.XXXVII, 12-15), ножи с ромбовидной расковкой окончания черенка (Болдырево I, 1/1, раскопки Н.Л. Моргуновой; Герасимовка II 6/3, раскопки О.И. Пороховой; Сухо-Дюдеревский II, 1/10, раскопки В.Г. Житникова – Кияшко А.В., 2002а. Рис. 8, 1,5,6; Ольховка I, 1/3; Лебяжья, курган 2, Матвеев Ю.П., 1998. Рис.4, 2,7). Еще одним следствием абашевско-катакомбных контактов на позднем этапе средней бронзы стало появление в Волго-Уралье погребений с втульчатыми копьями. Ярким примером служит комплекс волго-донской культуры Сторожевка 1/3 (раскопки С.В. Ляхова), где найден наконечник копья, сочетающий традиции позднекатакомбных пламявидных клинков и абашевских копий верхне-кизильского типа (Кияшко А.В., 2002а. Табл. XXXIII, 2; Кузьмина О.В., 2000а. С. 90).
В результате обзора абашевско-катакомбного взаимодействия следует отметить его общий довольно низкий уровень, даже на позднем этапе средней бронзы, в условиях максимального территориального сближения этих культур. По мнению В.С. Бочкарева такое положение дел закономерно и связано, в первую очередь, с разными корнями абашевских и катакомбных традиций, их принадлежностью к разным блокам культур, наконец, с отличием самих процессов развития. Напомним, что оформление катакомбного мира произошло без каких-либо значительных миграций, путем распространения с юга на север надкультурных технологических и идеологических новаций. Выходцы из среды европейских культур боевых топоров и шнуровой керамики, абашевские племена, как и их фатьяновско-балановские предки, продолжали масштабное продвижение с запада на восток. Сначала отдаленные лесные районы Среднего Поволжья оказались в сфере упомянутых южных надкультурных влияний (например, общие пути эволюции орнамента, культовые амулеты, особенности кавказской металлообработки). С появлением абашевского населения в лесо-степном Волго-Уралье контакт со степным миром становится более тесным и приобретает черты культурного взаимодействия (общая морфология керамики, мотивы и элементы орнамента). Кроме того, с началом культурогенеза эпохи поздней бронзы направление влияний меняется, и мы наблюдаем преобладание лесостепных традиций над степными.».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Вт Окт 03, 2017 3:44 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

В. В. Ставицкий. Динамика взаимодействия культур раннего бронзового века в Волго-Донской лесостепи (http://www.archaeolog.ru/media/books_sov_archaeology/2006_book01.pdf), сс. 31-43:




А. Д. Пряхин, В. И. Беседин. Воронежская археологическая культура (http://www.sgu.ru/sites/default/files/textdocsfiles/2014/06/19/aves_vol_1.pdf), сс. 134-135.


Последний раз редактировалось: Одоакр (Чт Окт 05, 2017 3:11 pm), всего редактировалось 2 раз(а)
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Вт Окт 03, 2017 3:46 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

В. В. Ткачев. Памятники абашевской культуры в степном Приуралье (http://elbib.nbchr.ru/lib_files/0/kkni_0_0001090.pdf), сс. 212-224.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Вт Окт 03, 2017 3:54 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

В. В. Отрощенко. К вопросу о наличии «абашевских» комплексов в Украине (http://elbib.nbchr.ru/lib_files/0/kkni_0_0001090.pdf), сс. 143-144:

«Поднятый вопрос занимает уже несколько поколений исследователей Украины и России. Четкий ответ еще не получен, его предопределяет современное состояние источников.
История проблемы изложена в специальном исследовании Р.А. Литвиненко (1998. С.90–100). Не повторяя ее, позволим себе некоторые комментарии. Инициатор темы Н.Н. Чередниченко не только искал следы абашевской культуры в Украине, но и внес заметный вклад в изучение собственно абашевской проблематики статьей «Питання хронологіӑ абашівськоӑ культури Середнього Дону» (Археологія, 1972. Вип. 6. С. 20-29). Опираясь на согласованную типологию наконечников копий, височных подвесок и ножей, он аргументировал хронологический приоритет средневолжской (лесной) абашевской культуры.
Апогей поисков Абашева в Украине обозначила статья С.С. Березанской «Абашевская культура на территории Украины (миграции или контакты)» (1987. С.26–37). Оценивая эту работу, отметим отсутствие в ней достоверно абашевских вещей. Привлеченный же материал может, скорее, иллюстрировать среднеднепровскую, бабинскую и покровскую срубную культуры. Наиболее экзотический венчик из упомянутой подборки уже отнесен к репинской культуре (Спіцина, 1999. С.61–62, рис. 2, 2). О.В. Кузьмина отметила невозможность сопоставления «абашевских» древностей Украины с памятниками средневолжской или южноуральской абашевских культур, обнаружив близость их поздним донским абашевским памятникам и памятникам типа Покровского могильника (1989. С.119).
Выделение памятников покровского типа (ППТ) на Северском Донце (Литвиненко, 1995), Нижнем Дону (Э. Шарафутдинова, 1994) и покровской культуры на Волге (Малов, 1991; О. Кузьмина, 1995), казалось, закрывает абашевскую тему для Украины. ППТ вобрали в себя практически все спорные в культурном отношении комплексы Северскодонетчины. Однако, о возможности наличия памятников доно-волжской абашевской культуры (ДВАК) в этом регионе высказался А.Д. Пряхин, ссылаясь на керамику поселений Сердюково ІІ на Харьковщине и Черниково Озеро на Луганщине (1997. С.39–41). Размышления А.Д. Пряхина нашли отклик. Р.А. Литвиненко отвечает на им же поставленный вопрос «Была ли абашевская культура на Украине?» упомянутым заключением О.В. Кузьминой. Оригинален лишь последний пункт его выводов: «В пределах Украины … представлены незначительной группой лишь памятники, сопоставимые с поздним периодом доно-волжской абашевской (покровской) культуры, а также ППТ, знаменующие собой переход к ранней срубной культуре. Установление четкой грани между последними весьма проблематично, а потому условно» (Литвиненко, 1998. С. 97). Конкретизация этой сложной мысли последовала в материалах совещания в Воронеже, где на рисунке под ремаркой «ДВАК (покровский культурный тип)» поданы древнейшие комплексы срубной общности в бассейне Северского Донца (Литвиненко, 2000. С.90, рис. 4). Принадлежность их к «срубной культуре» обоснована и проиллюстрирована Р.А. Литвиненко еще в диссертации (1994. С.21, рис. 1).
Подведем итоги. Первая волна интереса украинских археологов к абашевской проблематике с попытками найти Абашево в Украине (1970–1995) завершилась выделением памятников покровского типа в бассейне Северского Донца. В ХХІ веке, кажется, достигнут консенсус, что памятники с брендом «покровский» следует рассматривать в системе срубной общности. Вторая волна пока ограничена Доно-Донецким регионом и попытками выявления комплексов ДВАК на Северскодонетчине. Поскольку последних здесь нет, то возникает соблазн сделать соскоб из других культур в пользу ДВАК. Круг доноров сузился до репинской (Сердюково ІІ) и покровской срубной (Черниково Озеро) культур. Но Сердюково ІІ надежно соотнесено с репинской культурой (Спіцина, 2002. С.10–11), а Черниково Озеро – с покровской (Санжаров, 1997. С.95–99) или покровской срубной, в нашем понимании. Между репинской и покровской срубной культурами на востоке Украины существовал зазор времени около 1000 лет, заполненный памятниками ямной, катакомбных и бабинской культур. Таким образом, наличный фонд источников не позволяет нам положительно решить вопрос, поднятый А.Д. Пряхиным в 1997 году.
Граница ДВАК на западе определяется, по нашему мнению, водоразделом между бассейном Северского Донца и правыми притоками Дона. Она на всем своем протяжении удалена от современных пределов Украины. В целом же пришла пора уточнить круг памятников ДВАК, не ограничиваясь этюдной характеристикой этой самобытной культуры (Пряхин, Беседин, Захарова, Саврасов, Сафонов, Свистова, 2001). Для иных абашевских культур такая работа уже проведена О.В. Кузьминой (1992).».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Ср Окт 04, 2017 2:03 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Р. А. Литвиненко. Южно-Уральский очаг культурогенеза и культура Бабино (КМК): проблема взаимосвязи (http://elbib.nbchr.ru/lib_files/0/kkni_0_0001090.pdf), сс. 145-153:

«История науки порой преподносит, если не удивительные, то любопытные примеры движений и поисков коллективной исследовательской мысли, в ходе которых ученые, анализируя одни и те же источники, оперируя одними и теми же фактами, приходят к различным и даже обратным выводам, а когда-то казавшиеся логичными, убедительными построения и схемы со временем меняются на диаметрально противоположные. Такого рода примеры можно найти в исследованиях по абашевской проблематике. Скажем, когда речь идет о происхождении и соотношении между собой культур абашевской общности (доно-волжской, средневолжской, уральской), то предлагаются различные варианты их хронологического соотношения и вытекающие отсюда схемы культурогенеза с его первичными очагами (материнскими культурами) [Пряхин, 1977; Горбунов, 1992; Кузьмина О., 1992]. Нечто подобное можно наблюдать и в изучении древностей переходного периода от эпохи средней к поздней бронзе Евразийской степи и лесостепи. Так, одни авторы объясняют появление колесничных культур и групп памятников (синташтинских, потаповских, покровских) распространением культурогенерирующего импульса из Южного Зауралья в Поволжье и Подонье, т.е. с востока на запад [Гончарова, 1999. С.347–348; Отрощенко, 1996; 1996а; 1998. С.56; 2001. С.43–72; Черленок, 2000; и др.], другие разворачивают этот вектор в противоположное направление [Пряхин, 1996. С.102–107; и др.], третьи предлагают свои варианты [Васильев и др., 1994]. В чем-то похожий сценарий наблюдается на протяжении последней четверти века в ходе решения проблемы соотношения памятников синташтинского круга с катакомбными древностями и КМК (бабинской).
Кратко история вопроса может быть сведена к следующему. Как известно, начало его обсуждения было положено К.Ф. Смирновым и Е.Е. Кузьминой, выделившими в Приуралье, Зауралье, Западном и Северном Казахстане памятники предсейминского «новокумакского хронологического горизонта», занимавшего временную нишу, с одной стороны, между полтавкинскими и катакомбными, а с другой – алакульскими памятниками. Тогда же было предложено синхронизировать новокумакский горизонт с КМК западных регионов, а также высказано мнение о непосредственном и сильном влиянии последней на Приуралье [Смирнов, Кузьмина, 1977. С.29, 32]. Позднее, давая оценку указанной работе, Е.Е. Кузьмина сделала один существенный акцент, указав, что подмеченное тогда «сходство новокумакского комплекса с культурами абашевской и многоваликовой керамики <…> позволило поставить вопрос о западном импульсе, приведшем к формированию андроновской культуры» [Кузьмина Е., 1994. С.27]. Точка зрения о синхронизации памятников новокумакского круга, в частности Синташты, с КМК и выделение их в особый предсрубно-алакульский горизонт нашла сторонников и получила дальнейшее развитие [Березанская, 1978; 1986; Васильев и др., 1994. С.80–1; Кузьмина Е., 1994. С.27; Отрощенко, 1994; Шарафутдинова Э., 1995. С.132; и др.]. Вместе с тем, идея об особой роли КМК в формировании колесничных культур Урала и Поволжья не получила широкой поддержки. Напротив, предложенная В.С. Бочкаревым концепция Волго-Уральского очага культурогенеза эпохи поздней бронзы, в соответствии с которой решающим фактором процесса сложения культур переходного периода было восточное воздействие на волго-уральскую культурную среду (в основном абашевскую, в меньшей степени полтавкинскую, катакомбную, бабинскую и др.) сейминско-турбинского фактора, а также внутриблоковые связи, в которых особенно активную роль играла синташтинская культура, распространившая свое влияние в западном направлении до Поволжья и Среднего Дона [Бочкарев, 1991; 1995], существенным образом повлиявшая на общую оценку культурно-исторических процессов и возможное участие в них культурных образований катакомбного круга, в том числе КМК (бабинской).
Некоторые исследователи достаточно определенно высказались за необходимость исключения КМК (вместе с «покровско-абашевской культурой Подонья», «покровской культурой Нижнего Поволжья» и «памятниками потаповского типа Среднего Поволжья») из списка культур, предшествовавших Синташте, а значит принимавших участие в ее сложении [Виноградов, 1999. С.65]. Более того, было предложено рассматривать саму КМК (Бабино) в системе и причинно-следственной увязке с южноуральским очагом культурогенеза [Зданович Г., Зданович Д., 1995. С.55; Отрощенко, 1994. С.41; 1998. С.56]. В одной из недавних работ В.В. Отрощенко даже конкретизировал свое понимание «механизма» этого процесса. Говоря о главных направлениях культурных импульсов Синташты, автор указывает, что «выразительнее проявляется западный импульс, прослеживаемый через синташтинские курганы Башкортостана, могильники потаповского типа в Самарской обл. и комплексы доно-волжской абашевской культуры в Подонье <…>. Он привел к прекращению развития уральской (баланбашской) абашевской культуры и утверждению позднейшей (доно-волжской) абашевской культуры в лесостепном Подонье. Вытеснение предшествующего населения среднедонской катакомбной культуры на запад привело к широчайшему распространению изготовляемой ими многоваликовой керамики и формированию в лесостепном Донецко-Днепровском междуречье культуры многоваликовой керамики» [Отрощенко, 2000. С.69]. Близкая точка зрения, хотя и менее развернуто, ранее была высказана Э.С. Шарафутдиновой: формирование КМК стимулировалось процессом вытеснения позднекатакомбного среднедонского населения носителями памятников, сопоставимых с потаповскими Поволжья [Шарафутдинова Э., 1995. С.125].
Нам уже приходилось обращать внимание на то обстоятельство, что подобный сценарий культурогенеза КМК (Бабино), кроме всех прочих условий, обязательно предполагает хронологический приоритет всех колесничных культур по отношению к бабинской: и чем далее на восток, тем временной разрыв больше [Литвиненко, 1996. С.68]. Ибо это определяется логикой развития во времени и пространстве любого процесса, каким бы стремительным он не казался исследователям. Иначе говоря, доно-волжское абашево, потаповский тип памятников и Синташта должны быть в какой-то мере синхронны среднедонской катакомбной культуре, а значит и другим культурам позднекатакомбного горизонта, и, таким образом, вписаться во всю систему относительной хронологии культур конца средней – начала поздней бронзы Восточной и также Центральной Европы. Поскольку хронологическое обоснование данного сюжета у сторонников концепции волго-уральских истоков культуры Бабино отсутствует, выскажем лишь наиболее общие соображения по данному вопросу.
При сопоставлении между собой территориально разделенных памятников Синташты и Бабино, приходится опираться в основном на типологию датирующих вещей, список которых ограничен единичными категориями (круглые височные кольца в полтора оборота, бородавчатый и рожковый бисер). Другие изделия и элементы погребального ритуала не могут считаться надежными хронологическими индикаторами, а потому рассматриваются в качестве своеобразного фона. Опираясь на эти данные, можно сделать вывод об отсутствии какого-либо временнoго приоритета Синташты по отношению к ранней Бабино. В лучшем случае, можно допустить их синхронность [Литвиненко, 1999а; 2001. С.167–169, табл. 1; Отрощенко, 1994; Ткачев В., 2001. С.186, 188]. Такое же соотношение вырисовывается между Бабино и памятниками потаповского типа [Васильев и др., 1994. С.80–81; Литвиненко, 2001, табл. 1]. В дополнение к сказанному в очередной раз сошлемся на материалы известного кургана 25 Новокумакского могильника [Смирнов, Кузьмина, 1977]. Недавно тщательно проанализировавший стратиграфию этого памятника В.В. Отрощенко акцентировал внимание на достоверно задокументированный факт предшествования синташтинским комплексам погребений «одной из позднекатакомбных культур» [Отрощенко, 2000. С.66–68]. Добавим к этому, что особенности древнейшего погребения 14 Новокумакского кургана 25 и сближающихся с ним захоронений 12 и 13 (форма катакомбы-подбоя, адоративная поза умерших, бескерамичность и вообще безынвентарность) характеризуют уже финально- или посткатакомбные памятники, отражающие деградацию классической катакомбной обрядности и деструкцию всего позднекатакомбного блока культур Юго-Восточной Европы, то есть период сложения новых культур и культурных блоков, в том числе культурного круга Бабино. Уже на переходный от средней к поздней бронзе период указывает основное стратиграфическое положение подбойной могилы 14, поскольку, как справедливо отметил В.В. Отрощенко [1998а. С.115], новая эпоха требовала сооружения новых курганов, в отличие от устойчивой тенденции впускных захоронений, присущей позднекатакомбным культурам. В свете сказанного возникает резонный вопрос: если в Приуралье, на сaмой восточной периферии катакомбного мира, синташтинские памятники хронологически следуют за финальнокатакомбными (или даже посткатакомбными), как же тогда «синташтинский импульс» в западном направлении, достигнув Подонья, мог наложиться на среднедонскую катакомбную культуру развитого этапа (с многоваликовой керамикой) и тем самым стимулировать переоформление последней в бабинскую? Ведь ситуация, фиксируемая в бассейне Дона, также не дает оснований для подобных выводов. Впрочем, попытки понизить хронологический рубеж доно-волжской абашевской культуры (ДВАК) и тем самым синхронизировать ее с катакомбными древностями чуть ли не всех этапов, включая развитый и даже ранний, предпринимаются воронежскими археологами [Матвеев, 1998; Синюк, 1996; и др.]. Однако предметный разбор приводимых в пользу этого аргументов показывает, что веские основания для таких построений отсутствуют [Литвиненко, 1996а. С.15; 2002; Отрощенко, 1998. С.54], а археологические реалии подтверждают обоснованное А.Д. Пряхиным [1977. С.101–105] промежуточное хронологическое положение ДВАК между среднедонской катакомбной и срубной. Если уж и допускать, исходя из логики культурно-исторического развития, частичную синхронность ранней ДВАК с катакомбной, то лишь с финальным этапом последней (по Ю.П. Матвееву) и, возможно, воронежской культурой, которые, в свою очередь, синхронизируются нами с I и II этапами культуры Бабино [Литвиненко, 2001. С.167, 169, табл. 1; 2002; Шарафутдинова Э., 2001. С.153, табл. 3]. Впрочем, вопрос этот требует дальнейшего изучения.
Еще один немаловажный аспект. Гипотеза о южноуральских истоках Бабино предполагает наличие между ней и колесничными культурами убедительных археологических параллелей. В качестве таковых предлагают считать отдельные элементы погребального обряда (конструкции в виде деревянных рам, будто бы имитирующие кузова колесниц; шкуры тягловых лошадей) и материального комплекса (оружие в виде колчанных наборов, «портупеи с костяными пряжками»), на основании чего бабинскую культуру даже относят к кругу колесничных [Отрощенко, 1998а. С.115–116]. К этому иногда добавляют перечень аналогий в керамике, изделиях из металла, камня и проч. [Березанская, 1986. С.37]. Между тем, далеко не всем исследователям сходство представляется столь очевидным. Весьма показательна в этом отношении позиция самарских археологов, осуществивших детальный сравнительный анализ памятников КМК и потаповских по признакам организации могильников, особенностям могильных сооружений, положению умерших и инвентарю и пришедших такому выводу: «… сопоставление по всем категориям источников показывает, что КМК и потаповские комплексы – это два различных и, видимо, мало взаимодействующих культурных образования» [Васильев и др., 1994. С.80–81]. Аналогичные результаты дает сравнение Бабино (КМК) с Синташтой и другими памятниками новокумакского хронологического горизонта [Васильев и др., 1994. С.87; Литвиненко, 1999а. С.130–131], а так же с ДВАК. Хотя в последнем случае наблюдается некоторое сближение, но только на уровне единичных категорий материальной культуры («пряжки», посуда с многоваликовой орнаментацией, наконечники стрел), что может объясняться как территориальным соседством культур и их взаимодействием на каком-то этапе, так и наличием в обоих регионах мощного подстилающего катакомбного пласта [Литвиненко, 1999. С.69–71]. Однако эти частности не могут скрыть того непреложного факта, что в памятниках круга Бабино практически полностью отсутствуют те составляющие, которые определяют своеобразие и внутреннее единство культур «боевых колесниц», более всего сконцентрированное в ярких и богатых воинских некрополях и склепах колесничих. С ними не идут ни в какое сравнение бабинские курганные могильники и погребения: почти безинвентарные, бескерамичные, ограниченные в металле и вооружении, не имеющие даже примет колесничной атрибутики и в целом сохраняющие архаичный катакомбный облик. Таким образом, предметный сопоставительный анализ всех культурных параметров показывает, что, при наличии некоторых сквозных (межкультурных) параллелей, памятники Бабино никак не вписываются в характерный для колесничных культур Доно-Волго-Уралья комплекс культурообразующих признаков.
В свете изложенного и оценки новых материалов по эпохе бронзы Восточноевропейской степи и лесостепи, мы все более склоняемся к обсуждаемому в последнее время выводу о том, что сложение культур переходного от средней к поздней бронзе периода в Карпато-Уральском междугорье следует рассматривать в контексте общей деструкции и распада шнуровой, катакомбной и абашевской общностей среднего бронзового века. Столь глобальный процесс не мог быть и, в действительности, не был однонаправленным (вроде предполагаемой некоторыми авторами полутора тысячекилометровой миграции населения из-за Урала на Дон, а тем более, марша в две с половиной тысячи километров далее до Днепра и в Нижнее Подунавье). Он, скорее всего, включал в себя ряд составляющих со своими направлениями внутренних и внешних связей, векторами культурных влияний и импульсов, темпами трансформации, со своими эпицентрами и перифериями. Уже на начальном этапе процесса оформилось несколько культурных блоков (по В.С. Бочкареву), среди которых сравнительно четко выделяются три, условно определяемые как постабашевский, посткатакомбный и постшнуровой. По нашему мнению, колесничные культуры (синташтинская со своими вариантами – новокумакским и потаповским, ДВАК) и культуры круга Бабино с «родственными» образованиями (каменско-ливенцовский тип, восточноманычская и др.) являются порождениями различных очагов культурогенеза: в первом случае Южноуральского (или Волго-Уральского), а во втором Днепро-Донецкого (Днепро-Донского). Обоснование последнего тезиса, разумеется, требует серьезной и всесторонней аргументации, что может быть сделано лишь в рамках самостоятельной работы. В предварительном плане ограничимся указанием на то, что Днепро-Донецким регионом очерчивается ареал наиболее ранних, т.н. классических памятников Бабино, своеобразного культурного ядра [Литвиненко, 1996. С.67, рис.2; 2001б], демонстрирующего, в отличие от периферии, активные процессы культурной трансформации, социальной дифференциации и военной активности. Видимо, неслучайно почти в центре этого ядра оказались медные рудники Бахмутской котловины, а памятники Днепро-Донецкой группы дают около 85 % металлических изделий, известных для всей области Бабино. Несмотря на несопоставимость масштабов и различия в формопроявлениях, Южноуральский и Днепро-Донецкий очаги демонстрируют определенные параллели. Примечательно, что в конце раннего (I) и на среднем (II) этапе происходит расширение первичного бабинского ареала в западном и восточном направлениях. Последнее обстоятельство особенно примечательно, поскольку в ходе продвижения на восток и северо-восток носители бабинской культуры на II этапе развития достигли Нижней Волги и южных районов левобережного Среднего Подонья [Литвиненко, 1996. С.67; 1998; 1999. С.69; 2000. С.68; Шарафутдинова Э., 1996], что вряд ли бы могло произойти, в случае реальности сценария, по которому культура Бабино родилась на осколках разбитой отрядами колесничих и оттесненной в степь среднедонской катакомбной культуры, и потому должна была с самого начала испытывать постоянное военное давление с востока и северо-востока. В действительности такая угроза возникла лишь на позднем этапе развития бабинской культуры, когда ее население было вытеснено из степного Волго-Донского и Доно-Донецкого междуречья на запад и юго-запад носителями раннепокровской срубной культуры [Литвиненко, 1995; 1998; 2001а].
Возвращаясь к вопросу об истоках и составляющих начального этапа культурогенеза эпохи поздней бронзы, заметим, что в решении его особое значение вновь приобретает вектор, направленный в среду позднекатакомбных образований Восточной Европы. Если для культур круга Бабино в этом отношении сделано уже довольно много, то периферийное по отношению к катакомбному миру положение колесничных культур и неравномерная в археологическом отношении изученность этих регионов, наряду с другими факторами, определили иные приоритеты исследовательского поиска. В последние же годы многими авторами отмечается достаточно явная, хотя еще не во всем понятная, связь памятников синташтинской культуры в ее зауральском и приуральском (новокумакском) вариантах с катакомбными древностями западных регионов. Фиксируется эта связь в различных проявлениях погребальной обрядности и материальной культуры – керамике, металлических изделиях, украшениях. Анализируя доступные материалы, исследователи почти единодушно склоняются к выводу о том, что сложение Синташты и родственных ей образований, при бесспорной для всех абашевской подоснове, следует увязывать со степным катакомбным компонентом Предкавказья, Поволжья и Причерноморья и рассматривать в контексте глобального процесса распада катакомбной общности [Виноградов, 1999. С.64-65; 2001 С.190–192; Епимахов, 1998. С.34; Зданович, 1999. С.42; Кузьмина О., 2000. С.66, 101–104; 2001. С.159; Мочалов, 1996. С.38–39; Ткачев В., 2000. С.46–51; 2001. С.186–188; Халяпин, 1998. С.78–79; Черняков, 1996. С.62–63; и др.]. Именно наличием катакомбной подосновы, характер и удельный вес которой, безусловно, различался, могут быть объяснены некоторые культурные параллели между колесничными культурами Доно-Волго-Уралья и кругом культур Бабино Доно-Днепро-Дунавья. В остальном же, формирование указанных культурных блоков определялось различными слагаемыми, факторами и очагами культурогенеза.».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Вт Окт 10, 2017 3:02 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Дополнение ко (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12657&start=16).

А. Т. Синюк. Бронзовый век бассейна Дона (https://vk.com/doc-41371964_182728427?hash=870107ac90e18af76d&dl=acab408b4d68bffa60):
Глава II. Ранний период бронзового века. … §2. Памятники иванобугорской культуры (сс. 64-68 );
Глава III. Средний период бронзового века. … §2. Памятники воронежской культуры (сс. 170-189):

Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Чт Окт 26, 2017 12:45 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

А. В. Моисеев. Абашевские древности Доно-Волжского региона на современном этапе изучения. 2009 (http://www.history.vspu.ac.ru/files/APVE%202009.pdf), сс. 271-274:

«Круг проблем, связанных с абашевскими древностями доно-волжского региона, вызывая неизменно пристальное внимание исследователей, в настоящее время является одной из наиболее сложных и остродисскутируемых ситуаций в археологии эпохи бронзы Восточной Европы. Неоднозначно трактуются фактически все основные проблемы их изучения, включая саму правомерность отнесения к кругу абашевских, культурное единство и наименование, происхождение, хронологию, периодизацию и дальнейшую судьбу, соотношение с памятниками других регионов распространения абашевских древностей, с другими культурными образованьями средней-поздней бронзы степной, лесостепной и лесной зон Восточной Европы. Более того, можно сказать, что между существующими общими концепциями истории носителей абашевской культуры наиболее принципиальные разногласия, пожалуй, заключаются именно в определении места донских (доно-волжских) материалов в системе абашевских древностей, то есть их хронологического, культурного и иного соотношения с другими массивами абашевских памятников. Многие точки столкновения между исследователями имеют подчас весьма разветвленные «историографические корни», без учета которых затруднено их удовлетворительное разрешение.
Не смотря на более чем столетний период исследования абашевских древностей в бассейне Дона и на прилегающих территориях Поволжья (начиная с первых раскопок здесь памятников, затем отнесенных к кругу абашевских), остаются актуальными, прежде всего, такие основополагающие для любой археологической культуры проблемы их изучения, как происхождение, относительная хронология, дальнейшая судьба, сама правомерность выделения и наименования. Прогресс в решении означенных вопросов, разумеется, прежде всего, зависит от состояния и разработанности соответствующей источниковой базы.
Источниковая же база по доно-волжским абашевским древностям, по сравнению, скажем, со временем их выделения в отдельную абашевскую культуру (середина 1970-х гг.), не только количественно возросла, но и качественно изменила свою структуру. Можно отметить два аспекта ее состояния, выход на которые во многом стал возможным благодаря раскопкам последних десятилетий, включая самое последнее время.
Первый. Здесь в отличие от других территорий, представлены все этапы развития абашевских древностей, в том числе наиболее ранний, наименее изученный, т.н. «протоабашевский», памятники которого, имеющие важное значение для уяснения происхождения абашевских древностей в целом, тяготеют к северным районам лесостепи (Екимов, 2003, с.200, рис. 1Б: 28 пунктов на карте распространения памятников с протоабашевской керамикой). Трудно согласиться с не так давно высказанным мнением, что их «выделение … пока еще не подкреплено серьезным археологическим материалом в такой степени, чтобы стать объектом пристального внимания» (Отрощенко, 1998, с.54).
Второй. Диспропорция в изученности между поселенческими и погребальными памятниками, ощущавшаяся при выделении (преимущественно на материалах бытовых памятников, включая внутреннюю периодизацию и хронологию) доно-волжской абашевской культуры (ДВАК), к настоящему времени выровнялась (Добрынин, 2004, с.86: речь идет о порядка 90 могильниках, содержащих погребения этой культуры). Среди соответствующих погребальных памятников последние десятилетия дали и значительное количество т.н. «престижных» погребений, в том числе с колесничной атрибутикой (Матвеев, 2003, с.102: учтено около 70 погребений «воинов-колесничих»; 2005), изучение которых имеет уже собственную солидную историографию.
Накопленная источниковая база в настоящее время вполне достаточна не только для основательной характеристики погребального обряда населения абашевской культуры доно-волжского региона, уточнения периодизации, происхождения и т.п. данной культуры, но и для полновесного сопоставления с абашевскими древностями других регионов, как уральского, так и, особенно, средневолжского, представленного почти исключительно погребальными памятниками.
Следует, однако, сказать, что это пока только потенциальная возможность: хотя большинство наличных погребальных памятников так или иначе введено в научный оборот, насущной задачей является обобщающее их исследование (и, желательно, сводное издание), отсутствие которого затрудняет сколь-нибудь целостную характеристику доно-волжской абашевской культуры на современном этапе изучения. Такое исследование, надо думать, окончательно сняло бы и многие попытки вывода памятников доно-волжского региона в культурно-хронологическом плане за пределы абашевских древностей.
Исследования последних лет позволили более определенно подойти к проблемам происхождения и хронологии (главным образом, относительной) рассматриваемой культуры. Изучение, прежде всего, «протоабашевских» памятников (Екимов, 2001; 2003), ставит вопрос не только о происхождении доно-волжской абашевской культуры, но и о сложении абашевских древностей вообще, о сложении абашевской культуры на территории северной части доно-волжского междуречья и дальнейшего ее распространения на восток и северо-восток, включая район Среднего Поволжья. Ю.Г. Екимов считает северные части лесостепного Подонья территорией формирования абашевской культуры и исходной как для донского, так и для средневолжского абашева (Екимов, 2001, с.417). А.Т. Синюк говорит о сложении на Дону энеолитической подосновы донской и средневолжской абашевских культур, формирование которых могло происходить синхронно (Синюк, 1996, с.70). С.В. Большов, не связывая генезис абашевской культуры исключительно с донскими памятниками, обращает внимание на некоторые из них как дающие представление о механизме формирования абашевской культуры (Большов, 2003, с.45).
Такая постановка вопроса, при всех нюансах в части механизмов, факторов, компонентов сложения абашевских древностей, представляется, в любом случае, более перспективной, чем, скажем, происхождение абашевских древностей от средневолжской культуры, сам характер которой, позволяющий оценить ее как археологическое отражение «крайне малочисленной группы населения, которая на очень непродолжительный период заняла небольшой район на территории Среднего Поволжья, где находилась в условиях постоянных столкновений с окружающими племенами» (Беседин, 2000а, с.222), «своеобразный лесной изолят абашевской матриархальной архаики» (Матвеев, 2003, с.104), плохо согласуется со статусом «прародительницы» всех абашевских древностей.
Таким образом, речь может идти о некоторых хронологических приоритетах части доно-волжских памятников перед памятниками других регионов распространения абашевских древностей. Вообще же, на основании различных материалов, как то: данные Подклетненского могильника (Пряхин, Беседин, 1996; 1996а); синхронизация Пепкинского кургана с частью доно-волжских памятников (Беседин, 1995); данные анализа погребального обряда и сопоставления погребальных памятников Подонья и Среднего Поволжья в целом (такое сопоставление пока только намечено: Большов. 2003, с.35-39; 2003а); анализ различных категорий артефактов абашевских древностей: миниатюрные сосудики, керамика в целом, костяные псалии с шипами и др. (Беседин, 1996; 1998; 2000; Пряхин, Беседин, 1998; 1998а; и др.), – доно-волжские абашевские памятники в целом, а не только в наиболее поздних пластах, синхронизируются со средневолжскими и южноуральскими.
Следует обратить внимание и на накопление данных по катакомбно-абашевскому взаимодействию, частичной синхронизации носителей катакомбной и абашевской культур на территории лесостепного Подонья (Матвеев, 1998; др. раб.).
Дальнейшая судьба абашевского населения доно-волжского региона в последнее время также находится в центре внимания исследователей. Получила развернутую аргументацию высказанная в конце 1980-х гг. гипотеза о генетической преемственности абашевской и срубной культур, по крайней мере, на территории Подонья (Пряхин, Матвеев, 1988, с.132-136, 143-155). Эта преемственность прослежена на различных материалах: погребальный обряд, керамика, включая орнаментацию, свидетельства металлургии и металлообработки, знаковые и календарные системы, элементы мировоззрения и др. (Пряхин и др., 2001; Матвеев, 1998; 1999; 2000; Беседин, 2000; 2001; Пятых, 2000; Саврасов, 2001; Сафонов, 2001; Захарова, 2001; мн. др. раб.). В.В. Отрощенко говорит об участии населения доно-волжской абашевской культуры в сложении одной из двух выделенных им культур срубной общности – покровской / покровско-мосоловской (Отрощенко, 2003, с. 76, 88, др.).
Такое решение проблемы дальнейшей судьбы абашевской культуры в доно-волжском междуречье позволяет интерпретировать т.н. «памятники покровского типа» как переходные, отражающие процесс перерастания абашевской культуры в срубную, что является наиболее убедительным из предложенных к настоящему времени решений «покровской проблемы».
Наконец, за последние полтора десятилетия в центре дискуссий оказался сам культурно-хронологический статус доно-волжских древностей.
Подход к этим древностям как к единой абашевской культуре с наименованием «доно-волжская абашевская культура», предложенный в 1970-х гг. А.Д. Пряхиным, получил развитие и уточнение в работах, прежде всего, археологов ВГУ (В.И. Беседин, Ю.П. Матвеев, С.А. Саврасов, И.Е. Сафонов, Е.Ю. Захарова, А.А. Припадчев), в настоящее время не вызывает принципиальных возражений и ряда других исследователей (Большов, 2003; 2005; др. раб.; Кузьминых, 1999; 2005; и др.).
Ряд же исследователей с теми или иными вариантами поставили под сомнение правомерность выделения и наименования ДВАК. Таких вариантов было высказано, собственно говоря, три.
Первый. Выведение доно-волжских древностей за пределы абашевских и в хронологическом и в культурном плане, пересмотр их культурной атрибутации в пользу покровской и синташтинской культур (прежде всего и наиболее последовательно в работах О.В. Кузьминой – Кузьмина, 1992; др. раб.). Концепция развития абашевской культуры О.В. Кузьминой («модель песочных часов») получила различные оценки от «нового представления об абашевской культуре» (Кузьмина, Шарафутдинова, 1995, с.219-220), «просвещения несведущих и убеждения колеблющихся» (Протоколы…, 1995, с.90) и т.п. до неубедительной попытки «реанимации идеи о первородстве средневолжского абашева» (Кузьминых, 1999, с.14) и др.
«Новое представление уже неоднократно подвергалось критическому рассмотрению (одно из лучших: Беседин, 1996а). Главное, что обоснованность игнорирования доно-волжских материалов в качестве абашевских на уровне хоть сколько-нибудь детального сопоставления памятников донского и средневолжского регионов не была доказана. Напротив, попытки такого сопоставления приводят к прямо противоположным выводам (Пряхин, Беседин, 1996; 1996а; 1998; Большов, 2003; 2003а; 2005; Беседин, 1996, 1998, 2000; др. раб.).
Второй. Пересмотр хронологического содержания доно-волжской культуры. Наиболее полно эту позицию изложил В.В. Отрощенко, признающий правомерность выделения доно-волжской абашевской культуры и не возражающий против составляющей «абашевская» в ее названии, но считающий ее «абашевским модерном» (Отрощенко, 2001, с.68 ), относящейся к следующему хронологическому пласту нежели абашевская культура лесного Поволжья и Приуралья, наиболее поздней из всех абашевских древностей, укладывающейся целиком в непосредственно предсрубный хронологический горизонт (Отрощенко, 1998, с.52-59; 2001, с.68-74; 2003, с.76). «Классических» же абашевских памятников досейминского абашева на Дону, по мнению В.В. Отрощенко, нет (Отрощенко, 2001, с.71-72).
Позиции О.В. Кузьминой и В.В. Отрощенко в принципе соприкасаются. Так, например, в одной из последних публикаций О.В. Кузьмина несколько смягчает если не свои взгляды, то формулировку, признавая уже на Дону наличие абашевских памятников, правда, лишь наиболее поздних, «которые сохраняют культурную окраску только в производстве керамики, да и то не во всех аспектах» (Кузьмина, 2001, с.158; Ср.: Кузьмина, 1992; а так же ср. об «очень условной близости» донских материалов абашевским памятникам: Евтюхова, 1964, с.15-16, 23, др.). В.В. Отрощенко же, говоря о ДВАК, в конечном итоге приходит к выводу о фактически "постабашевском" ее характере (Отрощенко, 2003, с.88 ). Сближение позиций названных исследователей еще раз демонстрирует, что вопрос об абашевской/неабашевской культурной атрибуции доно-волжских материалов, прежде всего, зависит от того или иного решения проблемы их хронологического соотношения с массивами абашевских древностей других территорий. Выше уже говорилось о синхронизации доно-волжской абашевской культуры с абашевскими материалами других регионов в основной части, в том числе и в ранних пластах, не говоря уже о некоторых хронологических приоритетах «протоабашевских» древностей.
Третий. Предложение А.Т. Синюка рассматривать памятники доно-волжской культуры в формате двух генетически связанных, абашевских, но отдельных культур (донской и покровской абашевских) (Синюк, Козмирчук, 1995; Синюк, 1996, с.69-71, 75, 190-218). Первая является местной, перижиточно энеолитической культурой, появление второй связано с возвратным движением некогда продвинувшихся в восточном направлении донских абашевцев. Здесь речь идет не о выводе древностей доно-волжского региона за пределы абашевских в культурном или хронологическом плане, а о неправомерности рассматривать их в рамках одной культуры, «искусственном характере доно-волжской абашевской культуры, конструирование которой включило разные по происхождению и времени памятники эпохи бронзы» (Синюк, 1996, с.207).
Данный подход имеет определенные аналогии во взглядах К.В. Сальникова, который часть донских материалов считал ранними, отражающими путь с Днепра на Среднюю Волгу и процессы ранних этапов истории абашевских племен, большую же часть абашевских материалов на Среднем Дону рассматривал как довольно поздние в рамках абашевских древностей в целом и свидетельствующие о связях с Приуральем, о проникновении с востока (Сальников, 1967, с.137-145; Ср. «абашевскую трасъевразийскую этнокультурную реверсию» В.С. Горбунова). О связях донских материалов (в данном случае всех, а не какой то их части) скорее с Приуральем, чем со Средней Волгой, еще ранее писала О.Н. Евтюхова, считая, что такие памятники могли быть оставлены группой населения, связанной с приуральским абашево и продвинувшейся с Востока на Запад, где они подверглись влиянию срубников (Евтюхова, 1964, с. 15-16, 23, др.).
Такие построения фиксируют археологическую реальность, заключающуюся в наличие инокультурных (в том числе уральских абашевских) проявлений на некоем этапе существования абашевских древностей в бассейне Дона. Однако, из этого еще с необходимостью не следует, что памятники, содержащие такие инокультурные черты (а это, главным образом, погребальные памятники, причем, большей частью, т.н. «престижные» погребения) относятся к отдельной археологической культуре. Обращает на себя внимание тот факт, что покровская абашевская культура охарактеризована и проиллюстрирована исключительно погребальными памятниками (Синюк, 1996, с.190-218, рис.48-54), причем «наиболее социально значимыми погребениями» (Синюк, 1996, рис.48 ), в которых и аккомулированы инокультурные влияния, придающие им «синтезированный» облик. Представляется, что культурная специфика таких памятников отражает скорее субкультуру оставившего их населения, нежели этап археологической культуры, а тем более отдельную археологическую культуру.
Завершая, отметим нижеследующее. Наибольшей проблемой изучения абашевских древностей доно-волжского региона на современном этапе их исследования представляется отсутствие сводного издания и обобщающего монографического рассмотрения данных материалов, тем более актуального в свете количественного и качественного пополнения источниковой базы за последние десятилетия. Соответсвенно, наиболее насущной задачей является скорейшая подготовка такого издания, которое отдельные публикации, при всей их важности, заменить уже не могут. По крайней мере, пока не вышло означенное издание, наиболее обоснованным представляется:
– Правомерность рассмотрения доно-волжских материалов в формате единой археологической культуры – ДВАК;
– Абашевская принадлежность ДВАК, т.е. ее культурное родство с средневолжскими и южноуральскими абашевскими памятниками;
– Синхронность ДВАК средневолжской и южноуральской абашевским культурам на всем протяжении существования последних, но не первой, имеющей пласт памятников более ранних, чем известные на Средней Волге и Южном Урале;
– Отношения генетического родства ДВАК и срубной культурно-исторической общности, непосредственное участие первой в формировании последней.».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Ср Ноя 01, 2017 2:17 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

А. А. Припадчев. Погребальные памятники покровского типа Донской лесостепи эпохи бронзы. 2009 ([url]http://нэб.рф/catalog/000199_000009_003486524/viewer/[/url]) или (http://cheloveknauka.com/pogrebalnye-pamyatniki-pokrovskogo-tipa-donskoy-lesostepi-epohi-bronzy).

([url]http://нэб.рф/catalog/000199_000009_003486524/viewer/?page=15[/url]):
«… Переходные абашевско-срубные погребения являются, как правило, впускными (65 % случаев). Центральное положение занимали 25 % могильных ям, 75 % располагались на периферии насыпи. Погребения совершались в прямоугольных могилах (85 %). Могильники, в которых выявлены погребения переходного абашевско-срубного времени, имеют разное число насыпей. Встречены и одиночные курганы с переходными захоронениями – Карамыш, Лофицкий, «Хлебный». Из 125 учтенных нами захоронений переходного абашевско-срубного времени у 74 % могильных ям удалось зафиксировать форму и размеры. Выделяются пять основных типов могил. Чаще других встречаются прямоугольные ямы (85 %). По площади могильные ямы переходного абашевско-срубного времени делятся на четыре группы. Анализ данных показал, что преобладают малые ямы (65,2 %) и средние могильные ямы (20,7 %). Ориентировка могильных ям переходного абашевско-срубного времени преобладает в равной степени по направлению север – юг (29,8 %) и северо-восток – юго-запад (29,8 %). Перекрытие зафиксировано у 33 могильных ям. Всего лишь в двух могилах обнаружены деревянные столбы. Жертвоприношения животных обнаружены в 21 % случаев. Чаще они расположены на дне могильной ямы (48 %), в заполнении могилы (22 %), на перекрытии (19 %). Перекрытие зафиксировано у 33 могильных ям. Всего лишь в 2 могилах обнаружены деревянные столбы. Ритуальные остатки в виде посыпки мелом, охры, органической подстилки, следов использования огня прослежены в 26 % случаев. Органический тлен от подстилки зафиксирован в 52 %, посыпка углями засвидетельствована в 27 %, охра присутствует в 9 % случаев. Посыпка дна могилы мелом отмечена в 9 % случаев. Анализ данных показал, что чаще всего в переходное абашевско-срубное время костяки ориентированы на север (35,4 %). Далее, существенные значения имеют северо-восточная (27,8 %) и север-северо-восточная (20,3 %) ориентировки костяков. Ориентировки костяков дали возможность выделить существенные отличия именно переходного абашевско-срубного времени, так как в погребальном обряде доно-волжской абашевской культуры преобладает северо-восточная ориентировка костяков (34,2 %), как, впрочем, и в срубной культуре (43,6 % подобных случаев). Умершие в могильных ямах лежат в основном на левом боку (90 %). Степень скорченности костяков из погребений переходного абашевско-срубного времени чаще средняя (69,2 %), реже встречается слабая (21,6 %). В абашевско-срубных могилах выявлено 28 взрослых индивидуумов, 16 детей, 8 подростков, 3 старика. …».
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Одоакр
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 30.05.2016
Сообщения: 584

СообщениеДобавлено: Ср Ноя 22, 2017 3:49 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

К Ведьме Ксении

Об Абашевской КИО.
О. В. Кузьмина в 2000 г. ((http://archsamara.ru/files/biblioteka/036.pdf), с. 98 ):
«… В истории абашевской культуры есть несколько принципиальных моментов, определивших ее судьбу. Во-первых, эта культура складывается в зоне широколиственных лесов, где существовала определенная культурная традиция, обусловленная скотоводческим хозяйственно-культурным типом, где в стаде большую роль играла свинья. Традиции здесь в предшествующий период закладывались балановской и фатьяновской культурами, для которых характерна определенная орнаментальная композиция и форма керамики, гарнитур украшений, набор оружия, определенная технология их изготовления. Наличие в абашевской культуре следов именно этих традиций и указывает на генетическую связь культур. …».
Проверим ету идею О. В. Кузьминой, сравнив погребальный обряд Средневолжской абашевской культуры (СВАК), Фатьяновской культуры (ФатК) и Балановской культуры (БалК):
СВАК (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12657&start=10): могильники в основном курганные; в основном трупоположения; глубина могилы 0,3-0,7 м (60 %); большинство захоронений одиночные: в целом более 60 %, в курганных могильниках – более 90 %; основное трупоположение скорченно на спине (более 90 %);
ФатК (http://www.archaeolog.ru/media/books_arch_ussr/ArchaeologyUSSR_08.pdf), сс. 59, 64: могильники грунтовые (почти все); в основном трупоположения, но были и трупосожжения (на юго-западе, в районе соприкасания со Среднеднепровской КШК); глубина могилы в основном 1-1,5 м; большинство захоронений коллективные (чем позднее этап, тем больше коллективность); основное трупоположение скорченно на правом или левом боках: мижики – на правом, жёнки – на левом;
БалК (http://www.archaeolog.ru/media/books_arch_ussr/ArchaeologyUSSR_08.pdf), сс. 78-79: могильники в основном грунтовые (примерно 67 % – грунтовые, 33 % – курганные): на балановском этапе – 92 % грунтовых, на атликасинском – 67 % грунтовых и 33 % курганных, на хуласючском – 80 % курганных; на балановском этапе – трупоположения, начиная от атликасинского этапа – в основном трупосожжения; на балановском этапе глубина могилы в основном 1,5-2,0 м, начиная от атликасинского этапа либо в основном захоронения на уровне древнего горизонта (то есть без могилы), либо иногда в неглубокой могиле до 0,35 м; на балановском этапе большинство погребений одиночные или парные, начиная от атликасинского этапа в основном коллективные; основное трупоположение скорченно на правом или левом боках: мижики – на правом, жёнки – на левом.
Мы видем, что погребальный обряд как ФАТК, так и БАЛК радикально отличается от погребального обряда СВАК. Не происходила СВАК не от ФАТК, не от БАЛК. СВАК – ето чистая культура со сложившимся погребальным обрядом, который сложился там, от куда пришли носители СВАК. А керамика не аргумент, так как при миграции не берут керамику с собою. Керамику производят на месте и из местного сырья.

Как определил А. Д. Пряхин к 1977 г. (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12657&start=8), в чисто абашевских погребениях всех трёх абашевских культур преобладало трупоположение скорченно на спине, а ето классический ямный погребальный обряд. А трупоположение скорченно на боку во всех трёх культурах занимает даже не второе, а третье или четвёртое места, да и такие погребения единичны. По етому, носители всех трёх Абашевских культур – ето потомки Ямной КИО. И находки Y-хромосомы ето уже подтверждают (http://www.ancestraljourneys.org/copperbronzeagedna.shtml):
Полтавкинская культура: 1 R1a (Потаповка I, 2731 ± 195 г. до н. э. (Poltavka outlier – Russia – Potapovka I, Sok River, Samara [I0432 / SVP 42] – М – 2925-2536 BC – R1a1a1b2a – Z94), ето тот, который скорченно на спине с черепом коня вместо головы человека), 4 R1b (Лопатино II, Грачёвка II, Кутулук III, Николаевка III).

С. В. Большов ещё в 2003 г. писал (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12657&start=10):
«… Необходимо согласиться с гипотезой В.И. Беседина о том, что средневолжская абашевская культура не могла породить такие образования, как уральская и доно-волжская абашевские культуры.
Но после признания существования средневолжской абашевской культуры целиком в хронологических рамках горизонта памятников типа Староюрьево–Потаповка–Синташта (Беседин В.И., 2000. С. 222), необходимо будет признать правомерным включение абашевских памятников Среднего Поволжья в доно-волжский регион (Пряхин А.Д., Беседин В.И., 2001. С.103). А затем можно будет ожидать и гипотезу о включении абашевских памятников Среднего Поволжья в доно-волжскую абашевскую культуру, в качестве наиболее позднего варианта ее развития.».
В 2009 г. А. В. Моисеев пишет (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12657&start=21):
«… Завершая, отметим нижеследующее. Наибольшей проблемой изучения абашевских древностей доно-волжского региона на современном этапе их исследования представляется отсутствие сводного издания и обобщающего монографического рассмотрения данных материалов, тем более актуального в свете количественного и качественного пополнения источниковой базы за последние десятилетия. Соответсвенно, наиболее насущной задачей является скорейшая подготовка такого издания, которое отдельные публикации, при всей их важности, заменить уже не могут. По крайней мере, пока не вышло означенное издание, наиболее обоснованным представляется:
– Правомерность рассмотрения доно-волжских материалов в формате единой археологической культуры – ДВАК;
Абашевская принадлежность ДВАК, т.е. ее культурное родство со средневолжскими и южноуральскими абашевскими памятниками;
Синхронность ДВАК средневолжской и южноуральской абашевским культурам на всем протяжении существования последних, но не первой, имеющей пласт памятников более ранних, чем известные на Средней Волге и Южном Урале;
– Отношения генетического родства ДВАК и срубной культурно-исторической общности, непосредственное участие первой в формировании последней.».
Из етого следует, что Доно-Волжская абашевская культура древнее Средневолжской и Уральской абашевских культур.

В катакомбное время (2700 – 2200 гг. до н. э.) в северо-восточном ареале Катакомбной КИО были две группировки потомков ямников: в Среднедонской (точнее, ето были даже потомки не ямников, а ямно-репинцев) и Доно-Волжской катакомбной культурах (В. И. Мельник (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12691&start=4): «… Вместе с тем, по северной и восточной периферии названной территории фиксируются так называемые ямно-катакомбные захоронения этого же времени, основная масса которых представлена катакомбами разных форм, где умершие похоронены в скорченной позе на спине. …») и ещё одна группировка была в Полтавкинской (позднеямной) культуре. Во всех трёх группировках преобладало трупоположение скорченно на спине, только первые две группировки во время Катакомбной КИО во многих случаях перешли на захоронения в подбоях или катакомбах, а полтавкинцы продолжали захоронения в ямах ((http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12691&start=9): в Заволжье: 87 % – захоронения в ямах, 13 % – захоронения в подбоях; а южнее по Волге: 70 % – захоронения в подбоях, 30 % – захоронения в ямах). А после окончания Катакомбной КИО первые две группировки возворотилися к захоронениям в ямах.

Носители Доно-Волжской абашевской культуры – ето потомки потомков ямников Доно-Волжской катакомбной культуры. То есть после окончания Катакомбной КИО они так и осталися жить на том же месте, где жили и в предыдущий период. Носители Уральской абашевской культуры – ето потомки Полтавкинской (позднеямной) культуры. В послекатакомбный период они чуть изменили своё местоположение. Со Нижнего Поволжья они ушли на северо-восток в район р. Белая (территория современного Башкортостана) вплоть до Южного уральского хребта, а на северо-западе своего ареала – вплоть до р. Кама. По поводу носителей Средневолжской абашевской культуры есть три варианта происхождения: либо ето были потомки потомков ямников Среднедонской катакомбной культуры, либо ето были потомки потомков ямников Доно-Волжской катакомбной культуры, либо ето была смесь етих двух групп. Я думаю о том, что, исходя из краниологии (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12619&start=1), ето были потомки потомков ямников Среднедонской катакомбной культуры, так как абашевцы (Чувашия, то есть средневолжские абашевцы (№ 1)) располагаются близчее всех катакомбных групп к фатьяновцам и балановцам (вероятно, ето из-за большой доли репинцев). Они совершили самый длинный переход на северо-восток. Вероятно, они прошли через территорию Иванобугорской культуры, далее через территорию Примокшанских памятников (http://slavanthro.mybb3.ru/viewtopic.php?t=12657&start=16), пока не оказались в районе верхнего Средневолжья (участок р. Волга в месте впадания в неё рр. Сура, Ветлуга и Большая Кокшага (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%BE%D0%BB%D0%B3%D0%B0#/media/File:Volga_basin.png) территория современной Чувашии). Небольшая часть в начале пошла на север и забрела в район Волго-Клязьминского междуречья на территорию Фатьяновско-Балановской культуры или общности. Из-за етого в некоторых могильниках Фатьяновской и Балановской культур были единичные захоронения скорченно на спине.

Да, я полагаю о том, что какая-то часть уральских абашевцев вошла в состав Синташтенско-Петровской культуры, но не исходя из керамики, как на то любет уповать О. В. Кузьмина, а исходя из погребального обряда. Синташтенско-петровцы преобладающе хоронили своих умерших в позе адорации на левом боку, то есть скорченно на левом боку с кистями обеих рук у лица, как и потаповцы, а не скорченно на спине или вытянуто на спине, как уральские абашевцы. Погребальный обряд – ето гораздо более весомый аргумент, чем керамика! А по тому Синташтенско-Петровскую культуру (начальную стадию Андроновской КИО) породили потаповцы, а не уральские абашевцы!
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов -> Археологические культуры Часовой пояс: GMT + 3
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах


Visitor Map
Create your own visitor map!


Powered by phpBB © 2001, 2005 phpBB Group
subRebel style by ktauber
Вы можете бесплатно создать форум на MyBB2.ru, RSS