Список форумов
СЛАВЯНСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ
 
 FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 

Великое Княжество Московское XIV-XV веков
На страницу 1, 2, 3 ... 11, 12, 13  След.
 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов -> История
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Сб Мар 17, 2018 8:38 pm    Заголовок сообщения: Великое Княжество Московское XIV-XV веков Ответить с цитатой

Конфликт 1389 г. между Дмитрием Донским и Владимиром Храбрым - литовский след.


"Как известно, сохранилось три договорные грамоты Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем Серпуховским...На наш взгляд, заключение первого договора, скорее, должно было быть приурочено к женитьбе Дмитрия — официальному совершеннолетию и переходу к самостоятельному правлению. Не обязательно, что договор был заключен именно до женитьбы — упоминания в нем о потенциальных детях могло и не быть, так как в случае появления в семье Дмитрия сына (именно его появление автоматически вызывало вопрос о престолонаследии) следовало бы заключить особый договор. Возможно, именно в связи с этим и заключается второй из сохранившихся договоров...Еще А. Е. Пресняков связывал заключение договора с пожалованием Владимиру Галича и Дмитрова «в удел», правда, при этом сомневался, что владение Галичем и Дмитровом закрепилось за Владимиром Андреевичем и что осуществилось вообще. В. А. Кучкин предлагает интересную версию этого пожалования, считая его не только уступкой Владимиру (в связи с его вступлением в брак и ростом амбиций), но и компромиссом между местным галицким сепаратизмом и централизаторскими устремлениями великокняжеской власти, поскольку Владимир Андреевич имел родственные связи с Галичем.

На наш взгляд, заключение второго договора было вызвано стечением двух основных обстоятельств: рождением сына у Дмитрия и браком Владимира с дочерью Ольгерда. Появление наследника у Дмитрия автоматически требовало окончательно решить вопрос о престолонаследии, поскольку с начала XIV в. в Москве имели место и те, и другие прецеденты. Вступление Владимира в брак означало, во-первых, его реальное совершеннолетие. Во-вторых, в связи с тем, что он становился зятем Ольгерда, возникала опасность, что Владимир отчасти попадет под его влияние и может проявить интерес к великокняжескому престолу, ведь ясно, что Ольгерд вместо предлагаемого перемирия желал мира, скрепленного брачным союзом, не просто так. Более того, теперь Ольгерд получал официальные обоснования для вмешательства в московские дела под предлогом защиты интересов зятя. Именно поэтому важно было в тот момент не обидеть Владимира, потому ему и делаются щедрые уступки в обмен на отказ от притязаний на великое княжение, хотя формальных прав он на него и не имел. К этим двум основным обстоятельствам добавлялись также внешнеполитическая нестабильность, когда надо было любой ценой сохранить мир и единство в Москве, и опасность для жизни Дмитрия, посему вопрос о престолонаследии надо было решать сразу. Похоже, что договор Дмитрий заключает в обстановке спешки, подписывает составленную Владимиром грамоту и не торгуясь соглашается на запрашиваемые им материальные компенсации...

Из договора видно, что был определен порядок престолонаследия. Владимир за себя и за своих детей отказался от притязаний на великое княжение и признал своего племянника Василия, а в случае его смерти — следующего сына Дмитрия своим старшим братом. Главной целью договора для Дмитрия было закрепить московское и владимирское великое княжение за своими потомками и заручиться верностью Владимира себе и своим наследникам на случай своей внезапной гибели. Владимир же получал компенсацию в виде Галича, Дмитрова и права сбора дани в ряде населенных пунктов за то, что окончательно распрощался с перспективой занять великокняжеский престол. В условиях внешней опасности было важно сохранять добрые отношения с удельным князем, и Владимир не должен был чувствовать себя обделенным. Возможно, в такой ситуации он сам воспользовался моментом и добился от Дмитрия территориальных и финансовых уступок в обмен на новое документальное подтверждение своей верности, в пользу этого говорит то, что договор составлен от его имени. Вероятно, вскоре после второго договора с Владимиром Андреевичем была составлена и первая духовная Дмитрия. Она была его логическим продолжением и должна была бы окончательно узаконить московское политическое устройство.

Конфликт 1389 г. является загадочным моментом в истории отношений Дмитрия и Владимира. Загадочно и отсутствие в источниках хотя бы каких-нибудь намеков или случайных оговорок о причинах конфликта. Два варианта формулировки кочуют из одной летописи в другую: «бысть размирье князю великому Дмитрию Ивановичу с князем Владимиром Андреевичем» и «князь великий разгневался на князя Володимера». Далее все источники сообщают о «поимании» Дмитрием бояр Владимира Андреевича, некоторые уточняют, что бояре сидели «в железех» под охраной в разных местах. Вскоре после этого сообщения все источники в одинаковых выражениях сообщают о примирении Дмитрия и Владимира на Благовещенье, в Вербную неделю, т. е. 25 марта 1389 г. Окружающие конфликт события не выносят никакой ясности, а касаются в основном дел церковных. Привлекает внимание только имеющееся в ряде источников сообщение под 1387 г. о возвращении в Москву Василия Дмитриевича, с которым приехали «князи лятские и панове, и ляхове, и литва».

Исследователи предлагали разные версии конфликта: серпуховские бояре, изменение порядка престолонаследия, захват Владимиром некоторых деревень Дмитрия. Л. В. Черепнин на основании Описи архива Посольского приказа сделал вывод, что конфликт произошел потому, что Дмитрий отнял у Владимира данные ему ранее Дмитров и Галич. Эту же версию поддерживает и В. А. Кучкин. На наш взгляд, именно второй договор может отчасти пролить свет на обстоятельства этого конфликта, который произошел из-за того, что один из участников нарушил его.
Основная посылка состоит в том, что Галич и Дмитров были даны Владимиру в качестве компенсации за отказ от притязаний на московский и великокняжеский стол. Согласно второму договору, Дмитрий обещал за себя и за детей «блюсти» за Владимиром данные ему земли. Что заставило его нарушить крестоцелование?

Если допустить, что Дмитрий счел это необходимым для своего государственного строительства или польстился на Галич и Дмитров просто из жадности, все равно требовался бы какой-то повод. Ведь материальная выгода не стоит вреда репутации (нарушение своего же договора) и потери надежного союзника. Тем более, что ситуация в 1389 г. была нестабильной: нескончаемая смута на митрополии; многочисленная литовская агентура, приехавшая с Василием в 1387 г.; проект женитьбы Василия, который Дмитрий, похоже, не одобрял (ведь бракосочетание состоялось уже после его смерти); вероятно, плохое самочувствие Дмитрия. В такой ситуации важно было не потерять союзника и обеспечить его верность сыну на случай своей внезапной смерти. Бесцеремонное нарушение договора вызвало бы обратный эффект. Если у Дмитрия было желание усилить Василия материально и стратегически, то все равно города были по завещанию переданы не ему. Тогда стоит предположить, что Дмитрий отнимает указанные города в 1389 г. из-за нелояльности Владимира, возможно, из-за вновь поднятого им вопроса о престолонаследии. В пользу этого говорит и то, что Владимир в начале года находился в Дмитрове, и то, что Дмитрий предпринимает санкции против бояр Владимира, и формулировка ряда летописей «разгневался», и, наконец, сама формулировка третьего договора: «приял в любовь».
В любом случае возникает вопрос: почему посягательства на второй договор с той или иной стороны имели место именно в 1389 г.? То, что Дмитрию внезапно понадобились пресловутые города в то самое время, когда важно было обеспечить, как и в 1371 г., мир в Москве и верность единственного удельного князя, очень маловероятно.

У Владимира могли быть определенные мотивы для того, чтобы вновь поднять вопрос о престолонаследии. Это, во-первых, утрата надежд на регентство в связи с предстоящей женитьбой Василия, означавшей его официальное совершеннолетие. Ведь тогда в случае внезапной смерти Дмитрия не было бы даже и такого формального препятствия для вступления Василия на престол, а Владимир Андреевич утрачивал права на опеку над ним. Во-вторых, не исключено и влияние Елены Ольгердовны, являвшейся сестрой Ягайло и не желавшей, чтобы в Москве резко усилилось влияние людей Витовта. Возможно, сам Дмитрий был не в восторге от того, что Василий попадает под влияние Витовта, и проявлял какие-то колебания насчет передачи власти — тогда Владимир решил использовать момент для пересмотра второго договора. Такое предположение выглядит наиболее логичным, поскольку возможностей для серьезной борьбы с Дмитрием у Владимира, конечно, не было, но попытаться играть на опасениях, что реальная власть окажется в руках не Василия, а Витовта, он вполне мог.

Возникает и третья версия: конфликт был спровоцирован Василием, точнее, его литовским окружением. Конфликт был выгоден Витовту в любом случае: во-первых, чтобы руками Дмитрия устранить возможного претендента на престол. Герой Куликовской битвы явно пользовался большой популярностью во всех слоях общества и в случае внезапной смерти князя мог бы оказаться опасным конкурентом Василия — зависимость от Витовта не прибавляла бы тому популярности. Во-вторых, в случае скорой смерти Дмитрия внутреннее нестроение в Москве давало бы Витовту возможность поставить Василия в зависимость от себя и иметь возможность вмешиваться в московские дела. В-третьих, даже если Витовт не ожидал скорой смерти Дмитрия, посеять смуту и ослабить государство соперника выгодно всегда. В пользу этой версии говорит то, что все летописные источники, создание самых ранних из которых приходится на время правления Василия Дмитриевича, упорно замалчивают причины конфликта. В пользу ее говорит и то, что Владимир сразу после смерти Дмитрия пошел на конфликт с Василием.

Третий договор отменил «уступки» Владимиру, сделанные в 1371-
1372 гг. В договоре содержится намек на конфликт, это формулировка не «докончал», а «приял в любовь младшего брата и сына». В. А. Кучкин обращает внимание на изменения в субординации князей: если раньше Дмитрий был по отношению к Владимиру «отцом и старшим братом», то теперь— «отцом», а Василий— «старшим братом». В договоре также отсутствует гарантия Дмитрия «держать» Владимира «в братстве, без обиды во всем». Из пункта, оговаривающего обязанность Владимира «служить без ослушания» исчезли слова о «згадце» и взаимной выгоде сторон, а сам пункт из последних строк договора попал в одни из самых первых. Путем перечисления подлежащих «соблюдению» территорий был обойден скользкий вопрос об отнятых Галиче и Дмитрове. В. А. Кучкин отметил, что «великокняжеская сторона не акцентировала внимания на праве Дмитрия владеть этими городами ... удельнокняжеская сторона ... не обнаруживала примирения с такой конфискацией».

Вероятно, вопрос о Галиче деликатно замалчивался, так как тот был отнят Дмитрием в нарушение второго договора или же из-за нелояльных действий Владимира, опять-таки в нарушение второго договора. В противном случае пришлось бы указывать, на каком основании или в результате каких обстоятельств города переходят к Дмитрию — тень падала бы либо на одну, либо на другую договаривающуюся сторону. Вероятно, поскольку договор — долго хранящийся документ, обращаться к которому могут далекие потомки, князья не хотели оставлять в нем указание на чей-либо неблаговидный поступок. Конечно, конфликт был отчасти загнан вглубь, князья могли помириться под давлением обстоятельств или, скорее, нравственного долга. Тем не менее договор не выглядит составленным в спешке. Скорее всего, умолчание о спорных городах имело место по вышесказанным мотивам.

В финансовом плане Владимир лишился эксклюзивного права посылать своих данщиков в Перемышль и Ростовец. В изменении принципа формирования войска видятся попытки установить контроль над боярами Владимира Андреевича: живущие на землях Дмитрия попадали в подчинение к его воеводам, а бояре Дмитрия, живущие на землях Владимира, обеспечивали контроль над серпуховскими военными силами. В. А. Кучкин видит в этом стремление переподчинить серпуховских бояр, живущих на землях только что отторгнутых Галича и Дмитрова. Договор Василия и Владимира Андреевича 1390 г. показывает, что Владимир смог вернуть часть своих привилегий, отмененных третьим договором.

Итак, вырисовывается некая закономерность. Если заключение первого договора, скорее всего, было связано с официальным совершеннолетием Дмитрия, то заключение второго договора было вызвано стечением двух важных обстоятельств, таких, как совершеннолетие Владимира, его брак с дочерью Ольгерда и появление наследника у Дмитрия. Конфликт 1389 г. и третий договор, похоже, были вызваны аналогичной причиной, теперь вступал в брак, породняясь со «вторым Ольгердом» — Витовтом, Василий Дмитриевич. Во всех трех случаях вопрос о субординации всплывал на поверхность при достижении совершеннолетия одним из участников событий, причем им же, возможно, и поднимался. Это говорит в пользу нашей версии о том, что конфликт 1389 г. был инициирован Василием или, скорее, спровоцирован Витовтом; хотя и версия о том, что инициатором конфликта был Владимир, тоже вполне вероятна.

Итак, изучение текста и обстоятельств заключения второго договора, вариант частичной реконструкции которого мы предлагаем, дает возможность предложить новые версии причин конфликта московских князей в 1389 г."

Цитируется по: Ефимова М.В. Дискуссионные вопросы внутренней политики Дмитрия Донского: второй договор с Владимиром Андреевичем Серпуховским и конфликт 1389 г.


Последний раз редактировалось: Игнатий (Пн Фев 10, 2020 11:43 pm), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Сб Мар 17, 2018 8:58 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Начало строительства государственного аппарата Русского государства (сер. XVв.)

"После завершения объединения основных земель Северо-Восточной Руси вокруг Москвы в середине 50-х годов XV в. началась большая работа по строительству государственного аппарата на основах, отличавшихся от тех, на которых построено было княжество предшественников Василия II. Отрывочные данные источников позволяют представить основные контуры реформ. Перестраивалась территориально-административная структура государства. На смену уничтоженным уделам создавались новые, но уже не на родовой («гнездо Калиты»), а на семейной основе: все они принадлежали детям Василия II (за исключением разве что старого удела князя Михаила Андреевича).

По наблюдениям В.Д. Назарова, около конца 1454 — начала 1455 г. создан был удел князя Юрия Васильевича, основным ядром которого стал Дмитров. Возможно, был выделен удел и князю Андрею Большому. Этот опыт Василий II использовал позднее, при наделении уделами своих детей по завещанию 1461/62 г. Основная же территория Московского княжества оставалась подведомственной великому князю. При этом главное состояло в том, что на смену удельному пестрополью приходила уездная система, проверенная жизнью первоначально на «уезженной» (освоенной во время поездок княжеских администраторов) территории Московского княжества. Этот переход отражал основной итог событий второй четверти XV в.

Термин «уезд» впервые появляется в источниках, когда они говорят о московских землях. Позднее уезды упоминаются для обозначения соседних земель, издавна связанных с Москвой, — Переславского (1425—1427 гг.) и Коломенского (1441 г.) уездов. В середине века число уездов значительно увеличивается за счет новоприсоединенных земель. Становятся известными Ростовский (1453 г.). Угличский (1455—1462 гг.)и Костромской (1457 г.) уезды. В 1460/61 г. упоминается Суздальский, а в 1462/63 г. — Владимирский уезд.

Власть в уездах концентрировалась в руках наместников, как правило, бояр великого князя, поддерживавших его в годы борьбы с галицкими князьями. Так, очевидно, московским наместником был сначала И.Д. Всеволожский, а после него князь Юрий Патрикеевич. В 1433 г. ростовским наместником был П.К. Добрынский, в 1436 г. устюжским — князь Глеб Иванович Оболенский. В 1445 г., очевидно, муромским наместником был его брат Василий. Известно несколько коломенских наместников: в 1436 г. — И.Ф. Старков, в 1443 г. — В.И. Лыков в 1450 г., возможно, К.А. Беззубцев, в 1451 г. — князь И.А. Звенигородский. В Суздале некоторое время наместничал крупнейший военачальник Ф.В. Басенок.

Наместничья власть распространялась по мере присоединения уделов к Москве и на удельные земли. Наместники поставлены были в Галиче, Угличе, Можайске и других городах.

Права и привилегии наместников еще в предшествующий период регулировались уставными наместническими грамотами, нормы которых восходили к Русской Правде. Но после Двинской уставной грамоты 1397 г. и до Белозерской грамоты 1488 г. подобных документов до нас не дошло. В годы войн и княжеских распрей не право, а сила определяла поведение наместников. Обеспечивался наместнический аппарат «кормами». Их состав перечисляется в грамотах по Галичу (1455—1462 гг.) и Радонежу (около 1457 г.). Близкие к древнерусским поборы были традиционными. Их нормы вошли позднее в установления Белозерской грамоты 1488 г. Предусматривались два «корма» (на Рождество и на Петров день) в виде натуральных поборов (мясом, хлебом, сеном), которые могли переводиться на деньги. «Корм» дополнялся судебными пошлинами (шедшими в великокняжескую казну) и «посулами» (взятками).

Перестройка центрального правительственного аппарата отставала от создания местной администрации. Главой Московского великого княжества был Василий II. Пределы его власти определялись общим состоянием объединительного процесса, но ее правовые устои регулировались «стариной»...Действенная власть в годы правления Василия II принадлежала боярским советникам великого князя. Состав введеных бояр был тогда невелик. Так, духовную Василия I в 1423 г. подписало всего шестеро бояр: князь Юрий Патрикеевич, Иван Дмитриевич (Всеволожский), Михаил Андреевич, Иван Федорович, Михаил Федорович, Федор Иванович. Завещание Василия II 1461/62 г. удостоверило пятеро бояр: князь Иван Юрьевич (Патрикеев), Иван Иванович (Кошкин), Василий Иванович, Федор Васильевич (Басенок), Федор Михайлович (Челядня). Исключая князей Патрикеевых, находившихся в родстве с великими князьями и возглавлявших Думу, все это были представители старомосковских боярских родов.

Роль бояр в великокняжеской администрации в годы правления Василия II резко возросла. Их решительной поддержке обязан был Василий II своему возвращению на великокняжеский престол (1446 г.). Составитель похвального Слова Дмитрию Донскому (написанного, согласно М.А. Салминой, в конце 40-х годов XV в.) вложил в уста этого князя следующие слова: «...бояре свои любите и честь им достоину воздайте противу служениа их, без воля их ничто же отворите... и отчину свою с вами (боярами. — А.З.) соблюдох... под вами городы держах и власти великиа... Вы же не нарекостеся у меня бояре, но князи земли моей».[36] Эти слова характеризуют положение боярства не столько при Дмитрии Донском, сколько во второй четверти XV в.

Круг обязанностей, лежавших на боярских советниках великого князя, отличался разнообразием. Введение бояре скрепляли своей подписью великокняжеские грамоты. Правда, такие подписи мы находим только до окончательного утверждения Василия II в Москве (начало 1447 г.). Эти бояре должны были отправлять судопроизводство.

За изучаемый период сохранилось всего восемь правых грамот и судных списков. О четырех судных делах есть упоминания. Все это земельные дела. Пять из сохранившихся грамот относятся к внутривладельческим распрям. В трех случаях судили удельные князья: Дмитрий Юрьевич, Василий Ярославич и Михаил Андреевич, в одном случае — Дмитрий Давидович Морозов, боярин удельного князя Андрея Васильевича. В двух случаях грамоты выдавались «по слову» Василия Васильевича (самим Василием II не выдано ни одной грамоты). Судьями в делах, подведомственных великокняжескому суду, были князь Иван Юрьевич Патрикеев, Михаил Федорович Сабуров (два случая), Федор Васильевич Басенок (два случая), Григорий Васильевич Морозов и Иван Харламов. Из 12 актов только четыре или три относились к периоду до 1448 г. (два из них судились в уделах). Судопроизводство начало налаживаться только тогда, когда борьба Василия II с Дмитрием Шемякой близилась к концу.

Бояре возглавляли Государев двор как военно-административную корпорацию. Они выполняли отдельные поручения общегосударственного значения (вели дипломатические переговоры с соседними странами и удельными князьями). Постепенно у них складывался круг функций, который станет традиционным в более позднее время.

Четкого разграничения между дворцовым и общегосударственным управлением еще не было. Корни дворцовой системы уходят в расчлененность личных владений великого князя (его «примыслов», «купль» и т.п.) и земель великого княжения, которым он владел как бы временно (по ярлыку ордынского царя). В актовых источниках времени Василия II мы не встретили термина «дворецкий», но, по семейным преданиям Сорокоумовых, при нем эту должность исполнял боярин Григорий Васильевич Криворот. Он «был дворетцкой на Москве по свою смерть без перемены». В 1442/43 г. его «застрелили (ранили. — А.З.) в челюсть», поэтому он уже не мог участвовать в военных походах и стал дворецким. Старые, хворые и увечные обычно использовались в административном аппарате из-за непригодности к военной службе (Углич, например, «держал» у Шемяки Р.А. Безногий Остеев).

Брат Г.В. Криворота Иван (Полуект) Море был «постельничей по свою смерть, с судом з боярским и в думе у великого князя з бояры был». В 1434—1436 гг. ему поручено было сопровождать рязанского епископа Иону на поставление в митрополиты в Константинополь.

Руководство дворцового аппарата, как можно видеть по приведенным примерам, происходило из среды старомосковского боярства, преданного великокняжеским интересам. На дворцовые должности назначались обычно пожизненно представители одной семьи. Обеспечивались дворцовые чины (путные бояре), как и наместники, кормлениями, которые в дворцовом ведомстве собирались с определенных территорий — путей...Известен, например, «Чашнич путь» во Владимирщине. Великокняжескими селами и слугами (челядью) ведали дворские.

Уже в середине 40-х годов XV в. началась перестройка Государева двора. Он разделился на Дворец, оставшийся хозяйственно-административной организацией, которая обеспечивала нужды великого князя, и Двор — военно-административную корпорацию, ставшую ядром вооруженных сил Московского великого княжества. Двор возглавляли князья Оболенские, Ф.В. Басенок и другие видные военачальники. Именно Двор стал организатором побед Василия II и кузницей кадров для администрации Русского государства.

Наряду с боярами и детьми боярскими (дворянами) к исполнению государственных поручений стали привлекаться и потомки правителей когда-то самостоятельных княжеств (суздальские, ростовские, ярославские и прочие князья). При этом стародубские и оболенские князья, тесно связанные с Двором, порывая связи со своими старинными владениями, начали входить в Боярскую думу. Суздальские и ростовские князья посылались князьями-служебниками в пока еще независимые города (Новгород и Псков).

Тогда еще не была приметной активная деятельность княжеской канцелярии (дьяков, казначеев и прочих «слуг»). Княжеские администраторы этого ранга происходили из числа холопов, выходцев из духовной среды и торгового люда. Казначеев среди холопов называет княгиня Евпраксия в завещании 1433—1437 гг. Василий II около 1461—1462 гг. отпускает на свободу своих казначеев и дьяков. Около 1455—1462 гг. казначеем назван Остафий Аракчеев. Судя по подписи, он был и дьяком. Происходил Аракчеев из татар (его татарская тамга так и расшифровывается: Уракчиев). Личный аппарат великого князя был еще патриархальным, связанным с вотчинным управлением. Впрочем, к концу правления Василия II среди дьяков появляются уже видные деятели. Из десяти поименно известных дьяков великого князя Василия Васильевича пять известны с 1455 г. Степан Бородатый прославился и своим умением читать летописи, и мастерским ведением дипломатических переговоров (с Литвой в 1448 г.), и тем, что в 1453 г. выполнил более чем деликатное поручение великого князя, касающееся Дмитрия Шемяки. Алексей Полуектов отличался самостоятельностью суждений. Он, в частности, «из старины печаловался», чтобы отчина ярославских князей «не за ними была»...

Разорение страны, вызванное междукняжескими сварами и татарскими набегами, привело к упадку монетного дела. Возможно, даже монетный двор в столице перестал существовать, а чеканка денег перешла в руки отдельных денежников. Выпуск общегосударственной монеты на великокняжеском дворе нужно было начинать сначала. В середине века проведена была новая монетная реформа и возобновлена общегосударственная чеканка. За основу приняты были монеты, выпускавшиеся еще Дмитрием Шемякой. Их вес несколько повысился (около 0,39 г). После присвоения наследнику престола княжичу Ивану Васильевичу титула великого князя на монетах начали помещать надпись: «Осподари всея Руси», имея в виду как Василия II, так и его старшего сына...

Строительство единого Русского государства отразилось на изменении титулатуры великого князя. Еще в 1425 г. великий князь был «владимирским», которому подчинялся и Новгород («будет князь великий Владимерьскыи, Новугороду Великому и всеа Русии»). В докончании от 31 августа 1449 г. с Казимиром IV появляется уже более пространный титул: «московъскии, и новгородский, и ростовъскии, и пермъскии, и иных». Но княжеств, присоединенных к Москве, становилось все больше и больше, и титул не успевал их поглощать."

Цитируется по: Зимин А.А. Витязь на распутье (феодальная война в России XV в.).[/b]
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Сб Мар 17, 2018 9:06 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Основой военного могущества Москвы стал Государев двор с его тремя составными частями: служилыми князьями, боярами и детьми боярскими. Роль Двора резко выросла при Василии II в период борьбы с галицкими князьями за московский стол. В 1445 г. Василия Темного встречали «вси князи, и бояре его, и дети боярские, и множество двора его ото всех градов». Суть перестройки старого Двора, как военно-хозяйственной организации, в ходе событий войны в сводилась к выделению из него Дворца — хозяйственно-административной организации и формированию нового Двора — военно-административной корпорации служилых людей. «Оставя грады и домы», служилые князья, бояре и дети боярские создали ядро войска, для которого война стала делом всей жизни.

Новый Двор фактически возглавил талантливый полководец Федор Васильевич Басенок, происходивший скорее всего из неименитой служилой среды. Все упоминания о Дворе в 1446, 1449, 1452, 1455 гг. связаны с Ф.В. Басенком, организатором решающих побед сторонников Василия II над князем Дмитрием Шемякой и его союзниками под Новгородом в 1456 г. Ермолинская летопись с восторгом пишет о нем как об «удалом воеводе». «Мужьствовал» он еще в 1443 г. Время Шемякиной смуты было раздольем для «удалых воевод». «Удалый» Григорий Горсткин, новгородский боярин на великокняжеской службе, погиб в 1450 г. под Галичем. «Храбрый человек» Юшка Драница сложил свою голову в битве за Углич в 1447 г.

Города тогда брались «изгоном», а «многие люди от двора» охотно приставали к мужественным военачальникам. Так в 1446 г. Василия II был захвачен князьями Дмитрием Шемякой и Иваном Можайским. Великого князя привезли в Москву и, посадив в дом Шемяки, ослепили. Затем Василия Васильевича сослали на Углич, а его мать Софью Витовтовну — на Чухлому. Узнав о происшедшем, князья Василий Ярославич и Семен Иванович Оболенский бежали в Литву, «а прочий дети боярские биша челом служити князю Дмитрею». Они были приведены к крестному целованию.

Один упрямец, Федор Басенок, не захотел присягать новой власти. Тогда его как смутьяна, естественно, заковали «в железа». Но и в заточении он остался верен себе. Подговорив сторожа («пристава»), Басенок с ним вместе бежал, а в пути к нему пристало много людей «от двора великого князя» — настолько он сумел завоевать уважение, а может быть, и более сильные чувства в великокняжеском окружении. Возможно, он сумел зажечь этих людей своим энтузиазмом («многих людей подговорил с собой»). Басенок полагал, что ему удастся взять с ходу «изгоном» Коломну — старинную цитадель московских князей. Вероятно, как и в 1436 г., там наместником был Иван Федорович Старков, в начале 1446 г. переметнувшийся на сторону Дмитрия Шемяки. Как бы то ни было, но Коломну взять Басенку не удалось. С досады он пограбил и пожег посады с окрестностями и затем направился со своими сторонниками в Литву.

Тогда возможно было совершить, казалось бы, невероятное — «выкрасть» из ордынского полона великого князя или с отрядом в 90-100 человек захватить столицу великого княжества. В один и тот же год боярин мог выступить против могущественного великого князя Московского и сделаться его надежным союзником, когда он оказывался беспомощным слепцом.

По материалам: Зимин А.А. Витязь на распутье (феодальная война в России XV в.).
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Пн Апр 02, 2018 9:39 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Цена и результаты "великой тишины" при Иване Калите.


"Того же лета ceдe Иван Данилович на великом княжении всея Руси и быстъ оттоле тишина велика на 40 лет...В эти спокойные годы успели народиться и вырасти целых два поколения, к нервам которых впечатления детства не привили безотчетного ужаса отцов и дедов перед татарином: они и вышли на Куликово поле...

Осень 1328 года – важный рубеж в жизни нашего героя. Он получил почти всю возможную власть, которую мог иметь правитель в тогдашней Северо-Восточной Руси. Оглядываясь назад, князь вспоминал, как медленно и тяжело, словно по крутой лестнице с высокими ступенями, шел он к этой вершине. И каждая ступень – это чья-то надгробная плита. Вот первая ступень – отец; вот братья – Юрий, Андрей, Борис, Афанасий; вот злосчастная жена Юрия – татарка Агафия-Кончака, умершая в тверском плену, так и не успев стать матерью и родить наследника московского престола. Поживи она хоть немного дольше – и, быть может, не видать тогда Ивану ни владимирского золотого стола, ни даже московского престола, на котором воссел бы узкоглазый внук хана Узбека! Но вот еще ступени страшного восхождения: тверские сородичи Ивана, князья Михаил Ярославич и Дмитрий Михайлович. А вот и последняя ступень – изгнанный из родных краев Александр Тверской со всем его семейством...

Главной заботой нового великого князя стал мир. Иван хотел дать стране покой, прекратить ордынские «рати». Трудно даже представить, сколь сложной была эта задача. Но Калита сумел добиться своего. Летописец, работавший во второй половине XIV века, оглядываясь на времена Ивана Даниловича, позволил себе небольшое, но очень интересное рассуждение. Сообщив о приходе Калиты на великое княжение в 1328 году, он добавляет: «И бысть оттоле тишина велика на 40 лет и престаша погании воевати Русскую землю и заклати христиан, и отдохнуша и починуша христиане от великиа истомы многыа тягости, от насилиа татарского, и бысть оттоле тишина велика по всей земли».

Эта «великая тишина» продолжалась, по мнению летописца, сорок лет – с 1328 года до начала московско-литовских войн в 1368 году. Задумаемся над этим суждением. В нем отражены религиозно-политические теории ранней Москвы. Конечно, число лет «великой тишины» названо условно. В той же Симеоновской летописи под 1368 годом летописец указывает, что «от Федорчюковы рати до Олгердовы лет 41»...Многозначительное число «сорок» книжники находили и в истории правления предков Ивана Калиты, сыновей Александра Невского. «Бысть же княжения сынов Александровых и великаго князя Даниила Московскаго лет 40». Но то были сорок лет раздоров и бед. Князь Иван подарил Руси сорок лет «великой тишины». Конечно, «великая тишина» существовала не только в воображении московских книжников. Это была политическая реальность, вселявшая надежду на перемены. Она стала возможной только благодаря тому, что князь Иван, а позднее его сыновья Семен Гордый и Иван Красный, сумели обеспечить полную и своевременную выплату ордынской дани с русских земель. Правители Орды ханы Узбек (1313 – 1341) и Джанибек (1341 – 1357) были вполне удовлетворены таким положением дел и не препятствовали постепенному усилению московского княжеского дома.

Начавшаяся в Орде после смерти Джанибека длительная смута («замятия великая», по выражению русских летописей) открыла новые возможности для Москвы, которыми не преминул воспользоваться внук Ивана Калиты князь Дмитрий Иванович Донской. Объединив под своим началом большинство князей Северо-Восточной Руси, Дмитрий начал открытую вооруженную борьбу с Ордой, увенчавшуюся великой победой на Куликовом поле. С этого времени, несмотря на все последующие неудачи и промахи московских князей, Москва окончательно стала центром формирующегося единого Русского государства...

Основанием «великой тишины», за которую так чтили Ивана Калиту современники, потомки и историки, был исправный сбор ордынской дани. Этот успех московского князя стал возможным только благодаря общему укреплению государственного начала в жизни Северо-Восточной Руси. Разумеется, на этом пути он не мог обойтись без насилия. Наведение порядка осуществлялось средневековыми методами. Письменные источники сохранили жалобы и стоны удельной знати, попавшей под тяжкие жернова московского порядка. Автор «Жития Сергия Радонежского» монах Епифаний Премудрый, рассказывая о детстве и отрочестве своего героя, делает небольшой исторический экскурс. Он сообщает, что в Ростове, где около 1314 года родился будущий подвижник, царило в то время страшное оскудение. Обнищал и отец Сергия ростовский боярин Кирилл. «Како же и что ради обнища, да скажем и се: яко частыми хоженми еже с князем в Орду, частыми ратми татарскими еже на Русь, частыми послы татарскими, частыми тяжкыми данми и выходы еже в Орду, частыми глады хлебными».

Ко всем бедам ростовчан зимой 1327/28 года добавилась страшная татарская рать, «глаголемая Федорчукова Туралыкова». Но и это был еще не конец тяжелых времен. Примернр черед год после рати (то есть где-то в конце 1328 года) «наста насилование, сиречь (потому что. – Н. Б.) княжение великое досталося князю великому Ивану Даниловичю, купно же и досталося княжение ростовьское к Москве. Увы, увы тогда граду Ростову, паче же и князем их, яко отъяся от них власть, и княжение, и имение, и честь, и слава, и вся прочая потягау к Москве». Получив от хана распоряжение о сборе недоимок в Ростове (или попросту взяв на откуп эту статью дохода ханской казны), князь Иван вскоре предпринял суровые меры по отношению к задолжавшим ростовцам. Посланные им воеводы Василий Кочева и Мина учинили в Ростове настоящий погром. Насилием, а порой и пытками они заставляли жителей отдавать последние деньги и ценности. По-видимому, князь Иван выплатил ханской казне недоимку по ордынской дани с Ростова и за это года три спустя получил от хана право включить Сретенскую половину Ростовского княжества в состав великокняжеских владений.

Агиограф в нескольких фразах рисует эту черновую, неприглядную работу князя Ивана и его людей по «собиранию Руси». Когда московские воеводы вошли в Ростов, «тогда възложиста велику нужю на град да и на вся живущаа в нем, и гонение много умножися. И не мало их от ростовец мос-квичем имениа своа с нуждею отдаваху, а сами противу того раны на телеси своем с укоризною въземающе и тщима рукама отхождааху. Иже последняго беденьства образ, яко не токмо имениа обнажеши быша, но и раны на плоти своей подьяша, и язвы жалостно на себе носиша и претръпеша. И что подобает много глаголати? Толико дръзновение над Ростовом съдеяша, яко и самого того епарха градскаго, старейшаго болярина ростовскаго, именем Аверкый, стремглавы обесиша, и възложиша на ня руце свои, и оставиша поругана. И бысть страх велик на всех слышащих и видящих сиа, не токмо в граде Ростове, но и во всех пределах его».

(«И когда они вошли в город Ростов, то принесли великое несчастье в город и всем живущим в нем, и многие гонения в Ростове умножились. И многие из ростовцев москвичам имущество свое поневоле отдавали, а сами вместо этого удары по телам своим с укором получали и с пустыми руками уходили, являя собой образ крайнего бедствия, так как не только имущества лишались, но удары по телу своему получали и со следами побоев печально ходили и терпели это. Да к чему много говорить? Так осмелели в Ростове москвичи, что и самого градоначальника, старейшего боярина ростовского, по имени Аверкий, повесили вниз головой, и подняли на него руки свои, и оставили, надругавшись. И страх великий объял всех, кто видел и слышал это, – не только в Ростове, но и во всех окрестностях его».

Так же, как в Ростове, действовал князь Иван и в других благоприобретенных землях. Однако цель его заключалась не только в том, чтобы выжать из населения припрятанные средства и решить свои сиюминутные финансовые проблемы. Он смотрел дальше. Беспощадно обирая, например, ростовцев, он в то же время давал им возможность подняться и хотя бы отчасти восстановить свое благосостояние, но уже на другой, московской земле. И уже в качестве подданных московского князя. «Житие Сергия Радонежского» повествует, что князь Иван, разорив Ростов, в то же время предоставил широкие льготы тем ростовцам, которые готовы были переселиться в Московское княжество. Обширная и слабозаселенная волость Радонеж в северо-восточной части московских земель, ближе всего к границам Ростовского княжества, была поставлена в особые условия. Здесь князь Иван «лготу людем многу дарова, и ослабу обещася тако же велику дат Ея же ради лготы събрашася мнози, яко же и ростовская ради нужа и злобы разбегошася мнози» .

Как и надеялся князь Иван, со временем переселенцы забывали о причиненном им зле. Своим трудом, своей службой они укрепляли Московское княжество. А некоторые из них становились столпами его экономического, военного или духовного могущества. Так, среди ростовцев, перебравшихся в Радонежскую волость после погрома 1328 года, был сын боярина Кирилла 14-летний отрок Варфоломей – будущий основатель Троицкого монастыря и великий подвижник Сергий Радонежский...

Историков давно занимает вопрос: откуда Иван Калита брал деньги для своих приобретений? Одни полагают, что он утаивал часть ордынской дани, другие считают, что он резко увеличил торговлю хлебом, третьи указывают на освоение им богатых пушниной областей русского Севера.
Но все это не более чем догадки. Заметим, что от исследователей как-то ускользало самое простое и, как нам кажется, естественное объяснение. Московский князь твердой рукой навел относительный порядок в том беспределе анархии, воровства и местного произвола, который царил на Руси. Огромное количество средств (в том числе и тех, которые должны были идти на выплату ордынской дани) попросту разворовывалось всякого рода «сильными людьми». Эту вакханалию грабежа дополнял разбой на дорогах, сильно затруднявший торговлю между городами. Один из древних источников с похвалой отзывается об Иване Калите за то, что он «исправи Руськую землю от татей (воров. – Н. Б.) и от разбойник». Можно только догадываться, каких усилий это ему стоило и сколько разбойничьих гнезд, свитых в лесных чащобах, было обнаружено, захвачено и разорено тогда московскими воеводами.

По-настоящему приняться за эту работу князь Иван смог только после того, как внес существенные изменения в тогдашние правовые нормы. Согласно древней традиции крупные земельные собственники (бояре, монастыри, епископские кафедры) имели право суда по всем без исключения уголовным делам в пределах своих вотчин. Однако далеко не все вотчинники имели возможность вести успешную борьбу с разбойничьими шайками или матерыми преступниками-одиночками. Кроме того, даже изловив злодеев, местные судьи зачастую отпускали их за взятку. Только сильная рука центральной власти могла как следует наладить это сложное дело.

Иван Калита стал изымать наиболее серьезные уголовные дела из ведения вотчинников и передавать их своей администрации. Сохранилась его грамота новгородскому Юрьеву монастырю. Согласно ей, монастырские люди, живущие в городе Волоке (современный Волоколамск), должны судиться у своих монастырских властей по всем делам «опроче татьбы, и розбоя, и душегубства»... Расследование и наказание этих преступлений князь вверяет своим наместникам.

Случай с юрьевскими вотчинами – не исключение. Исследователи древнерусского права отмечают, что в московских землях княжеская администрация взяла в свои руки борьбу с тяжкими преступлениями гораздо раньше, чем в других русских княжествах. Но главными ворами всегда были представители местной знати. С ними князь Иван расправлялся «не взирая на лица». Судьба ростовского «епарха градскаго (то есть, видимо, тысяцкого. – Н. Б.), старейшаго болярина» Аверкия, подвешенного за ноги и замученного до полусмерти московскими палачами, служит примером того, какими средствами Иван Данилович сбивал спесь с этих людей. Конечно, жестокость остается жестокостью, даже если она совершается во имя благой цели. И все же трудно не вспомнить в этой связи одного суждения Макиавелли. «Государь, если он желает удержать в повиновении подданных, не должен считаться с обвинениями в жестокости. Учинив несколько расправ, он проявит больше милосердия, чем те, кто по избытку его потворствуют беспорядку. Ибо от беспорядка, который порождает грабежи и убийства, страдает все население, тогда как от кар, налагаемых государем, страдают лишь отдельные лица».

Свою задачу правителя Калита понимал, однако, гораздо шире, чем только как борьбу с разгулом «лихих людей»...Издавна одной из главных обязанностей князя в Древней Руси был суд и судебное законодательство. Занятые множеством других дел, князья обычно передавали эти полномочия своим управляющим (тиунам), а те, в свою очередь, – другим доверенным лицам. В конце концов, суд становился источником обогащения для судей, получавших доходы не столько от положенных им по закону судебных пошлин, сколько от всяческих «посулов», то есть взяток. Свое отношение к суду народ издавна выражал известной поговоркой: «С сильным не борись, с богатым не судись». Церковные проповедники часто укоряли князей за пренебрежение справедливым судом. От времени Калиты сохранился список наставления тверского епископа Семена (умер в 1288 году) полоцкому князю Константину Безрукому. Однажды во время пира князь заспорил с владыкой о том, где будет на том свете тиун – в раю или аду? Распалясь, князь заговорил начистоту: «Тиун неправду судит, мьзду емлет, люди продает, мучит, лихое все деет»... Епископ не стал с этим. спорить, но заметил, что на то и князь, чтобы избирать не плохих тиунов, а хороших. «Аки бешена человека пустил на люди, дав ему меч, – тако и князь, дав волость лиху человеку губити люди. Князь во ад и тиун с ним во ад!».

Не знаем, как отбирал Иван Данилович своих тиунов. Однако несомненно, что он много занимался улучшением суда и развитием законодательства. Исследователи древнерусского права установили, что при Калите, а возможно, и по его указу, на Руси велась работа по собиранию и обработке памятников византийского и русского права. Современники недаром сравнивали его с византийским императором Юстинианом, знаменитым своей законотворческой деятельностью...

Но Калита как историческая личность был гораздо значительнее, чем просто добрый и милосердный правитель, хороший хозяин, «образцовый устроитель своего удела». Порядок, который он навел в своем Московском княжестве и других подвластных ему землях, был, по существу, новым решением вечной проблемы власти. Разрозненные русские княжества XIII века, стонавшие под властью татар, не способны были консолидироваться в единый политический организм. Историки справедливо говорят о «кризисе средневековой Руси» во второй половине XIII столетия, когда преобладающими в жизни страны стали процессы упадка и дезинтеграции. В сущности, князь Иван сотворил чудо: из мертвых с точки зрения будущего политических молекул он создал живую, способную к развитию клетку – Московское княжество. Свое небольшое княжество он обратил в своего рода зерно российской государственности. Со временем это зерно взошло, превратилось в стебель, раскинуло листья и стало уверенно расти ввысь и вширь, следуя заложенной в нем таинственной генетической программе."
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Сб Апр 21, 2018 12:12 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Между Литвой и Москвой - судьбы Смоленского княжества в XIII-XV веках.


"Смоленское княжество продолжало управляться князьями ветви Ростиславичей. Смена князей на смоленском столе во второй половине XIII века по-прежнему соответствует принципу родового старейшинства. В 1239 г. великий князь владимирский Ярослав Всеволодич сажает в Смоленске Всеволода Мстиславича, младшего брата прежнего князя Святослава. Позже смоленским столом владеет его младший троюродный брат Ростислав Мстиславич (сын Мстислава Давыдовича, смоленского князя 20-х гг. XIII в.). После смерти Ростислава в Смоленске княжат последовательно его сыновья: Глеб (ранее 1269—1277 гг.), Михаил (1277—1279 гг.) и Федор (1280—1297 гг.). В 1297 г. Александр Глебович, старший племянник Федора (княжившего одновременно в Ярославле — см. об этом ниже), в нарушение «старейшинства» захватывает смоленский стол. Александру в 1313 г. наследует его сын Иван, а тому в 1358 г. — его сын Святослав. Оба последних князя в момент смерти их отцов были старейшими среди Ростиславичей (не имели живых дядьев), поэтому нет оснований полагать, что наследование ими смоленского стола означало переход от родового принципа наследования (от старшего брата к младшему и от младшего из братьев к старшему племяннику) к отчинному (от отца к сыну).

Во второй половине XIII столетия в составе Смоленской земли образовалось Вяземское княжество. В летописании Северо-Восточной Руси описывается усобица 1299 г.: смоленский князь Александр Глебович осадил г. Дорогобуж, но на помощь дорогобужцам пришел князь Андрей Михайлович Вяземский (сын Михаила Ростиславича); в результате приступ был отбит. Позже в Вязьме княжит Федор Святославич, двоюродный племянник Андрея (и родной — Александра Глебовича): известно, что в 40-е годы XIV в. он оставил это княжение, ушел на службу к московскому князю Семену Ивановичу (своему зятю) и получил от него в держание Волок. В письме великого князя литовского Ольгерда константинопольскому патриарху 1371 г. упомянут князь Иван Вяземский, сложивший крестное целование Ольгерду и перешедший на сторону Дмитрия Ивановича Московского. Это князь Иван Васильевич «Смоленский», участвовавший под началом Дмитрия в походе на Тверь 1375 г.: в родословных книгах записано, что Иван Васильевич (сын Василия Ивановича, родной племянник смоленского князя Святослава Ивановича), будучи изгнан Ольгердом, ушел к Дмитрию Московскому. Прежнему вяземскому князю Федору Святославичу Иван Васильевич приходился двоюродным внучатым племянником. В договоре смоленского князя Юрия Святославича с польским королем Ягайло и его братом Скиргайло от 16 сентября 1386 г. упоминается князь Михаил Иванович Вяземский. Очевидно, это сын Ивана Васильевича (т. е. двоюродный племянник Юрия Святославича). В 1403 г., когда Вязьму захватил великий князь литовский Витовт, там находились князья Иван Святославич (брат Юрия Святославича Смоленского) и Александр Михайлович (сын Михаила Ивановича). Таким образом, Вяземское княжество за более чем 100 лет своего существования не закрепилось за какой-либо определенной «субветвью» Ростиславичей: там княжили представители не менее чем трех таких субветвей.

Сходной была ситуация и в Брянском княжестве, перешедшем, как сказано выше, в 90-е годы XIII в. в руки смоленских князей. Здесь первым достоверно известным князем из Ростиславичей был Василий Александрович, второй сын Александра Глебовича (до 1314 г., с перерывом 1309—1310 гг., когда Брянск захватывал его дядя Святослав Глебович); позже в Брянске княжил Дмитрий Романович, сын младшего брата Александра Глебовича Романа (с перерывом 1339—1340 гг., когда брянский стол с помощью Москвы занимал сын Святослава Глебовича Глеб). Последним брянским князем из смоленской ветви был (1357 г.) сын старшего сына Александра Глебовича Ивана — Василий Иванович (чей сын и внук были вяземскими князьями).

По-видимому, во второй половине XIII в. в составе Смоленской земли, на ее восточной окраине, возникло Можайское княжество. Первым известным можайским князем был Федор Ростиславич, затем ставший (ок. 1260 г.) князем ярославским, а с 1280 г. — одновременно и смоленским. В конце XIII — начале XIV в. (окончательно в 1303 г.) территория Можайского княжества перешла под власть московских князей.

Под 1314—1315 гг. в летописях упоминается князь Федор Ржевский, бывший наместником Юрия Даниловича Московского в Новгороде. По-видимому, это Федор Святославич, позже известный как князь Вяземский: Ржевское княжество примыкало к Вяземскому с севера; очевидно, перейдя на княжение в Вязьму, Федор объединил под своей властью Вяземское и Ржевское княжества и утратил Ржеву вместе с Вязьмой, уйдя в 40-е годы на службу к московскому князю.

На крайнем северо-востоке Смоленской земли в XIV веке существовали также два крошечных княжества — Фоминское и Березуйское (с центрами в Фомине городке и Березуе близ Ржевы, у границы Тверского княжества). Фоминские князья упоминаются в летописях под 1339 и 1387 гг., известны они и по родословным книгам. Князь Василий Иванович Березуйский упоминается под 1370 г/ Свое происхождение как Фоминские, так и березуйские князья вели, по-видимому, от Константина, брата Мстислава Давыдовича (смоленского князя 20-х гг. XIII в.).

В целом, хотя и можно говорить об усилении дробления Смоленской земли во второй половине XIII—XIV вв., для нее не стало характерным закрепление удельных княжеств за определенными княжескими линиями (как это имело место в Черниговской земле). Центральная часть земли постоянно оставалась в руках смоленского князя. Ничего не известно об уделах старших сыновей смоленских князей Александра Глебовича (1297—1313 гг.) и Ивана Александровича (1313—1358 гг.) — соответственно Ивана и Святослава. По-видимому, для того, чтобы не усугублять дробление территории, смоленские князья в XIV веке не выделяли старшим сыновьям уделов (во всяком случае крупных).

В XIV веке смоленские князья начинают именоваться «великими»: так титулуются Иван Александрович (в договоре с Ригой около 1340 г.), его преемники Святослав Иванович (в московско-литовской договоре 1372 г., в московско-тверском договоре 1375 г. и в летописи) и Юрий Святославич (в договоре с Ягайло 1386 г.). По-видимому, великокняжеский титул был принят Иваном Александровичем (в промежуток 1313—1340 гг.) и признавался соседями Смоленского княжества.

Есть сведения (правда, отрывочные и разделенные значительными промежутками времени), из которых можно заключить, что в период после Батыеве нашествия смоленские князья признавали политическое старейшинство великих князей владимирских. В 1239 г. великий князь Ярослав Всеволодич выбил из Смоленской земли литовцев и «смольняны урядивъ, князя Всеволода посади на столѣ», т. е. возвел на княжение в Смоленске своего ставленника. В 1269 г. смоленский князь Глеб Ростиславич участвует в походе на Новгород великого князя владимирского Ярослава Ярославича. В 1294 г. третьего В то время по старшинству из смоленских князей Романа Глебовича великий князь Андрей Александрович «посла» (!) с новгородцами воевать шведскую крепость в Корельской земле. Можно полагать, что Роман был наместником Андрея в Новгороде. В 1311 г. князь Дмитрий Романович возглавляет новгородские войска в походе на Емь: новгородским князем в это время был Михаил Ярославич и Дмитрий, видимо, выполнял в Новгороде роль его наместника.

Еще в первой половине — середине XIII в. обозначился натиск на смоленские земли Литвы. В конце 30-х гг. XIV в. смоленский князь Иван Александрович признавал великого князя литовского Гедимина своим «старейшим братом». Наступление Великого княжества Литовского на суверенитет Смоленского княжества натолкнулось на сопротивление занимавших со второй четверти XIV в. великокняжеский стол во Владимире московских князей (не хотевших, видимо, терять собственного сюзеренитета над Смоленском). В 1352 г., после военного похода великого князя Семена Ивановича, Смоленск вернулся под сюзеренитет великого княжества Владимирского. Во второй половине 50-х годов великий князь литовский Ольгерд совершает несколько походов на смоленские земли, захватывает Ржеву, Белую, Мстиславль. В 1360 г., когда московские князья временно утратили великокняжеский стол во Владимире, смоленский князь Святослав Иванович был вынужден вновь признать свою зависимость от Литвы, в это же время Ольгерд овладел Брянском.

Но уже в 1365 г. происходит смоленско-литовская война. По-видимому, в начале 1368 г. смоленский князь заключает союз с Дмитрием Ивановичем Московским, однако затем Смоленск вновь оказывается в зависимости от Литвы. Смоленские войска участвуют в походах Ольгерда на Москву 1368, 1370 и 1372 гг.К середине 70-х годов Смоленск порывает с зависимостью от Ольгерда и вновь входит в союз с Москвой. В ответ Ольгерд в 1375 г. «повоевалъ Смоленьскую волость».

В 1386 году, после заключения Кревской унии Великого княжества Литовского с Польским королевством, брат ставшего польским королем великого князя литовского Ягайлы Скиргайло Ольгердович нанес поражение князю Святославу Ивановичу, выступившему в союзе со старшим братом и соперником Ягайлы Андреем Ольгердовичей и пытавшемуся отвоевать Мстиславль. Князь Святослав погиб в бою, литовская рать пришла к Смоленску, и Скиргайло посадил на смоленское княжение сына Святослава Юрия, заключившего осенью того же года неравноправный мирный договор со Скиргайло и Ягайло.

Окончательное падение независимости Смоленска произошло при Витовте. В 1395 г. «князь Витовтъ Литовьскыи взя город Смолнескъ и намѣстникъ свои посади». Однако в 1401 г. «прияша смолнянѣ князя своего Юрья Святослалича на княженье, а княжя намѣстника Витовтова князя Романа Бряньского убиша. И приходи князь Витовтъ со всею силою литовьскою къ Смолненску, и стоя под городом 4 недѣли, и биша пушками город, и отъиде от города, съ князем Юрием миръ вземъ по старинѣ; а смолнянѣ съ княземъ Юрьемъ бояръ своих избиша, которыи перевѣт держалѣ ко князю Витовту». Но восстановление независимости Смоленского княжества оказалось недолгим. В 1403 г. литовские войска захватили Вязьму — последний из уделов, остававшихся под властью Смоленска. В 1404 г. Витовт подступил к Смоленску, осаждал город 7 недель — безуспешно. Но силы были явно неравны, и князь Юрий в том же году выехал «на Москву князю Василью поклонитися, чтобы его поборонилъ от великаго князя Витовта; а в то время перевѣтнице предаша град Смолнескъ князю Витовту Литовъскому».

Цитируется по: Горский А.А. Русские земли в XIII—XIV веках: пути политического развития.

Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Сб Дек 08, 2018 2:05 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Русско-шведская война 1495—1497 гг.


Еще по Ореховецкому договору 1323 г. Новгород уступил Швеции три погоста — Яскы (Яскис), Огреба (Эйрепя) и Севилакша (Саволакс), для удержания их шведы построили замок Выборг. Теперь же Иван III решил их вернуть. Обстановка ему благоприятствовала, ибо как раз в то время назревало открытое столкновение датского короля Иоганна со шведским правителем Стеном Стуре. Возможно, летом 1495 г. Иоганн дал русским послам обещание поддержать их территориальные претензии. В июне 1495 г. в Карелии появился с чисто разведывательной целью сравнительно небольшой (человек 400) отряд русских войск. В августе под Выборг направлены были уже более крупные соединения под командованием князя Даниила Щени, новгородского наместника Якова Захарьича и псковского наместника Василия Шуйского.

В сентябре 1495 г. русские подошли к Выборгу. Артиллерийским огнем были разрушены две башни, в третьей образовался большой пролом. 30 ноября войска бросились на приступ, используя штурмовые лестницы. Им удалось овладеть частью городской стены. Но шведы во главе с комендантом Кнутом Поссе оказали мужественное сопротивление. Захваченная русскими башня запылала. По некоторым данным, комендант замка взорвал запасы пороха, что привело русских в замешательство. Штурм в конечном итоге оказался отбит. 25 декабря войска вернулись в Новгород.

Война продолжалась. Зима 1495/96 г., по свидетельству летописца, «велми люта бысть, мрази быша велици и снеги». Тем не менее в январе 1496 г. был начат новый поход «на Свейское государство, на Гамскую землю». Рать князя Василия Ивановича Косого Патрикеева и Андрея Федоровича Челядкина наносила удар севернее Выборга. Воеводам удалось сначала уничтожить небольшой шведский отряд под Нишлотом, затем выйти на побережье Ботнического залива и сжечь Тавастгусту. Правитель Швеции Стен Стуре, находившийся в Або, объявил всеобщее ополчение. По данным шведских хроник, ему удалось собрать до 40 тыс. чел. Но русские не приняли сражения с превосходящими силами противника и отступили в свою землю. Зимний поход 1496 г. проводился по классическим правилам средневековой войны — вражеская территория разорялась, население уводилось в плен, «яко же бо обычаи есть ратным». 6 марта войска вернулись в Новгород.

Следующий удар последовал на неожиданном для шведов направлении. В июне по распоряжению великого князя воеводы князья Иван Ляпун и Петр Федорович Ушатые (из рода ярославских князей) по главе ополчения устюжан, двинян, онежан, вожан, пермичей совершили морской поход. Пройдя через Белое море, они обогнули Кольский полуостров, захватили три шведских буса (корабля) и вторглись в северную часть Финляндии. Парусно-гребные суда русских проникали по северным рекам вглубь территории противника. Жители Каянской земли, «кои живут на Илименге-реке», «били челом за великого князя», а их предводители поехали в Москву для принесения формальной присяги.

Несмотря на значительные военные успехи, все эти рейды не принесли решающих побед, а закрепить их результаты не удалось. Шведы попытались ответить контрударом. В конце августа шведская флотилия из 70 бусов, вооруженных артиллерией, пересекла Финский залив и врасплох напала на Ивангород. Крепость была не готова к обороне (возможно, вообще не окончена постройкой). Наместник и воевода князь Иван Бабич, проявив нераспорядительность и преступное малодушие, бежал из крепости. Взяв город штурмом, шведы разорили его до основания и истребили всех жителей поголовно, не взирая ни на пол, ни на возраст. Однако уже 1 сентября к Гдову двинулись псковские войска, и шведы сочли за лучшее спешно покинуть развалины крепости. Прошло всего 12 недель, и бастионы Ивангорода были восстановлены.

Итак, обе стороны обменялись сильными ударами. Но воина шла к концу. В марте 1497 г. в Новгороде было заключено перемирие на шесть лет. Вопрос об уточнении границ предстояло еще решить.

По материалам:
Зимин А.А. Россия на рубеже XV-XVI столетий.
Алексеев Ю.Г. Государь всея Руси.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Сб Янв 05, 2019 3:18 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Князья - участники Куликовской битвы. (по исследованиям М.Каратеева)
Куликовская битва (1380 г.), в которой русское воинство, под водительством Московского князя Дмитрия Ивановича, разбило орду Мамая, — по справедливости может считаться одним из славнейших событий нашего прошлого.

Имя каждого участника этой битвы, встречающееся в том или ином документе эпохи, кому бы оно ни принадлежало, — князю, воеводе или простому воину, — является достоянием истории и заслуживает того, чтобы его помнили потомки.
В списке двумя крестиками отмечены имена лиц, несомненно павших в бою, и одним крестиком имена тех, о смерти которых сведения не могут считаться вполне достоверными. В нужных случаях под именами даны необходимые пояснения.
КНЯЗЬЯ — УЧАСТНИКИ СРАЖЕНИЯ
1. МОСКОВСКИЙ, в. кн. Дмитрий Иванович Донской.
2. СЕРПУХОВСКИЙ, Владимир Андреевич Храбрый.
3. ВОЛЫНСКИЙ, Дмитрий Михайлович Боброк, из князей Гедиминовичей.
4. ПОЛОЦКИЙ, Андрей Ольгердович, из Гедиминовичей.
5. БРЯНСКИЙ, Дмитрий Ольгердович, из Гедиминовичей.
6. ++ БРЯНСКИЙ, Роман.
7. ++ БРЯНСКИЙ, Глеб.
8. ++ ТАРУССКИЙ, Федор Иванович.
9. ++ ТАРУССКИЙ, Мстислав Иванович.
10. ОБОЛЕНСКИЙ, Иван Константинович.
11. ++ ОБОЛЕНСКИЙ, Андрей Константинович,
12. ОБОЛЕНСКИЙ, Михаил Андреевич.
13. + ОБОЛЕНСКИЙ, Семен Андреевич. По ошибке в некоторых источниках назван Семеном Константиновичем.
14. МУРОМСКИЙ, Владимир Дмитриевич Красный («Снабдя»).
15. МУРОМСКИЙ, Андрей.
16. ++ БЕЛОЗЕРСКИЙ, Феодор Романович.
17. ++ БЕЛОЗЕРСКИЙ, Иван Феодорович.
18. ++ БЕЛОЗЕРСКИЙ, Семен Михайлович.
19. ++ БЕЛОЗЕРСКИЙ, Феодор Семенович.

Почти во всех летописях и «сказаниях» названы только имена и отчества двух последних, но они всюду упоминаются в группе Белозерских князей, которая была очень многочисленна. Наряду с ними, те же источники отдельно упоминают князей Феодора Романовича и Ивана Феодоровича, — отсюда ясно, что ошибаются те историки, которые считают, что тут речь идет лишь о двух князьях, которым летописцы по незнанию приписывают различные имена и отчества, — тем более что эти имена совершенно не сходны между собою. Большинство первоисточников указывает, что в Куликовской битве пало двенадцать князей Белозерского дома, — очевидно Семен Михайлович и Федор Семенович входят в это число независимо от двух предыдущих.
20. ++ АНДОМСКИЙ, Андрей, из группы князей Белозерских.
21. + КЕМСКИЙ, Семен Васильевич, из князей Белозерских (по некоторым летописям Андрей).
22. + КАРГОЛОМСКИЙ, Глеб, из князей Белозерских.
23. + КАРГОПОЛЬСКИЙ ?

Возможно, что тут описка летописца и что это тот же князь Глеб Карголомский. Но стоит вспомнить следующее: княжество Карголомское (по имени села Карголома) было одним из уделов князей Белозерских; княжество Каргопольское (по городу Каргополю) одно время существовало тоже и, по всей вероятности, было уделом тех же князей, ибо Каргополь находился всего в сорока верстах от реки Ухты, то есть от княжества Ухтомского, которым тоже владели Белозерские князья.
24. ЯРОСЛАВСКИЙ, Андрей Васильевич.
25. ЯРОСЛАВСКИЙ, Василий Феодорович (вероятно Васильевич).
26. ПРОЗОРОВСКИЙ, Роман, из группы Ярославских князей.
27. КУРБСКИЙ, Лев, из Ярославских.
28. ШЕХОНСКИЙ, Афанасий, из Ярославских.

В некоторых источниках по ошибке назван Глебом. Никоновская летопись исказила его в «Цыдонский».
29. КУБЕНСКИЙ, Глеб, из Ярославских.
30. МОЛОЖСКИЙ, Федор Михайлович, из Ярославских.
31. ++ МОЛОЖСКИЙ, Иван Михайлович.

Летописи приводят только его имя и отчество, но называют князем. Из всех князей современников Куликовской битвы такое имя и отчество имел только Моложский князь, брат предыдущего.
32. РОСТОВСКИЙ, Андрей Феодорович.
33. РОСТОВСКИЙ, Дмитрий Феодорович.
34. УСТЮЖСКИЙ ? — из Ростовских князей.

Упоминается в Никоновской летописи и у историка Татищева.
35. ++ УГЛИЦКИЙ, Роман Давыдович, из Ростовских.
36. УГЛИЦКИЙ, Борис Давыдович.
37. ++ УГЛИЦКИЙ, Иван Романович.
38. ++ УГЛИЦКИЙ, Владимир Романович.
39. ++ УГЛИЦКИЙ, Святослав Романович.
40. ++ УГЛИЦКИЙ, Яков Романович.
41. СТАРОДУБСКИЙ, Андрей Феодорович.
42. + СТАРОДУБСКИЙ, Семен.
43. СМОЛЕНСКИЙ, Иван Васильевич.
44. ++ ДОРОГОБУЖСКИЙ, Владимир, из Смоленских князей.
45. + ВСЕВОЛОЖСКИЙ, Иван Александрович, из Смоленских князей.
46. ВСЕВОЛОЖСКИЙ, Владимир Александрович.
47. ВСЕВОЛОЖСКИЙ, Дмитрий Александрович.

Это сыновья Смоленского князя Всеволода Александра Глебовича, перешедшие в Москву и вскоре по неизвестной причине потерявшие титул. Но тогда их еще называли князьями.
48. ++ ДРУЦКОЙ Глеб Иванович.
49. ДРУЦКОЙ, Лев (в летописях: Лев Дружеской.
50. НОВОСИЛЬСКИЙ, Степан (Романович или Юрьевич).
51. СЕРПЕЙСКИЙ, Лев, из Карачевских князей.

52. БЕЛЕВСКИЙ, Феодор, из Карачевских князей (в Никоновской летописи назван Белецким). Некоторые считают, что это князь Новосильской династии, но это неверно: к ней Белевское удельное княжество перешло много позже (в 1468 году), а до того Белевом владели потомки Карачевских князей).
53. ЕЛЕЦКИЙ, Феодор Иванович.
54. ХОЛМСКИЙ, Иван Всеволодович, из Тверских князей.
55. + ХОЛМСКИЙ, Дмитрий Владимирович.

Тут в отчестве явная ошибка летописцев, ибо был только Дмитрий Еремеевич, двоюродный брат предыдущего.

56. КАШИНСКИЙ, Михаил Васильевич, из Тверских.

Сын князя Василия Михайловича, в летописи он упомянут по имени и отчеству в числе убитых. Сомнения невозможны, ибо с другой стороны известно, что один из Кашинских князей участвовал в битве.
57. ++ ТУРОВСКИЙ, Феодор.
58. ++ ТУРОВСКИЙ, Мстислав.

Историки считают, что Устюжский и некоторые другие летописцы, упоминающие этих князей, спутали их с князьями Тарусскими, носившими те же имена. Может быт это и так, но имена Федор и Мстислав принадлежали к числу самых распространенных среди князей, к тому же в одном из списков князь Феодор Туровский и князь Феодор Тарусский упомянуты одновременно. В Турове, даже под властью Литвы, оставались прежние князья-Рюриковичи, — интересы Руси им были близки и они вполне могли участвовать в Куликовской битве, как князь Александр Туровский участвовал в битве с татарами на реке Калке.
59. ++ МЕЩЕРСКИЙ, Юрий Феодорович, из туземной династии.
60. ПЕРМСКИЙ, Аликей — туземный князь (по некоторым летописям Левкей Пермский).

61-64. ++ К этому списку следует добавить четырех БЕЛОЗЕРСКИХ КНЯЗЕЙ, имена которых не сохранились, — ибо в списке их только восемь, а летописи говорят, что было двенадцать лишь павших.

Таким образом, в Куликовской битве по полному списку участвовало шестьдесят четыре князя, из них пятьдесят семь Рюриковичей, пять Гедиминовичей и два туземных. Из этого числа тридцать три были, по видимому, убиты в сражении.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Чт Янв 24, 2019 6:41 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

7 фактов о Дмитрии Донском



1. Дмитрию исполнилось 9 лет, когда 13 ноября 1359 г. умер его отец и он стал московским князем. К этому времени в московском княжеском доме кроме Дмитрия остались два его брата, родной - Иван (5 лет) и двоюродный - Владимир (7 лет). Младший брат юного великого князя, «Ивашко детя», умер 23 октября 1364 г., а 27 декабря того же года скончалась вдовая мать братьев, великая княгиня Александра. В московском княжеском доме осталось два ребенка мужского пола. Они вошли в историю как Дмитрий Донской князь Московский и Владимир Храбрый князь Серпуховский.

2. Дмитрий Донской правил 29 лет из них 16 лет провел в войнах. Лично возглавлял 11 походов. Воевал со всеми соседними государствами:
Ордой, княжествами Литовским, Тверским, Рязанским, Нижегородским, Смоленским и Великим Новгородом. Участвовал в 2 сражениях и одержал в них победы - битва на Воже (1378 г.), Куликовская Битва (1380 г.).

3. При Дмитрии был возведен в 1366 - 1367 гг. каменный кремль в Москве - первая крепость из камня на Северо-Востоке Руси. Кремль за время правления Дмитрия Ивановича три раза подвергался осаде. В 1368 и 1370 годах его стены защитили город от т.н. «литовщины» — выстояли против Ольгерда. В 1382 году Кремль был взят и разорён ханом Тохтамышем.

4. Великий князь Дмитрий Иванович первым на Руси принял на вооружение огнестрельные орудия. Их появление датируется в источниках 1382 г. при обороне Москвы от татар хана Тохтамыша: "тюфякы пущаху на ня, а инии ис самострел стреляху, инии же пушкы великые пущаху".

5. В правление Дмитрия Донского состоялась первая зафиксированная в источниках публичная казнь в истории Москвы. В 1379 г. великий князь Дмитрий Иванович повелел казнить боярина Ивана Васильевича Вельяминова, который ему изменил, покушался его отравить, хотел поссорить с двоюродным братом – князем Владимиром Серпуховским. Иван Вельяминов был казнен на "Кучковом поле" 30 августа 1379 г. посредством отсечения головы мечом.

6. Дмитрий Московский был первым из русских князей с середины XIII в. который вступил в открытое военное противостояние с Ордой. В 1374 г. "князю великому Дмитрию Московскому бышеть розмирие съ тотары и съ Мамаемъ". Никогда ранее термин "розмирие" не употреблялся при характеристике русско-ордынских отношений — он использовался только при описании конфликтов между русскими князьями. Причина войны - отказ Дмитрия Ивановича платить выход Орде. Эта война приведет Дмитрия к главному событии в его жизни - победе на Куликовом поле 8 сентября 1380 г. Восемь лет, с 1374 по 1382 г., Дмитрий правил фактически независимо, в том числе шесть — с 1374 до 1380 — даже формально не признавал власти Орды.

7. В завещании Дмитрия Донского, написанном незадолго до смерти (наступившей 19 мая 1389 г.), великий князь передает своему старшему сыну Василию власть, в отличие от своих отца и деда, не только над Московским княжеством, но и над великим княжеством Владимирским: «А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великимъ княженьем». Усилия Дмитрия Ивановича по превращению великого княжества Владимирского в "отчину" московских князей увенчались успехом.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Миха
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 06.01.2013
Сообщения: 5632
Откуда: Волгоград

СообщениеДобавлено: Чт Янв 24, 2019 8:47 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Игнатий писал(а):
7 фактов о Дмитрии Донском




Финн?
_________________
Ах, простите нас демократы, норманнисты и прочие сектанты и лица нетрадиционной ориентации.
Не для средних умов. Для правильного понимания смысла букв требуется IQ 110+.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Чт Янв 24, 2019 10:15 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Миха писал(а):


Финн?


Это ещё почему? Very Happy
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Миха
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 06.01.2013
Сообщения: 5632
Откуда: Волгоград

СообщениеДобавлено: Чт Янв 24, 2019 11:36 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Игнатий писал(а):
Миха писал(а):


Финн?


Это ещё почему? Very Happy


Ну, Вы же обычно что-то с подобными выводами копипастите...

Стесняюсь даже предположить...
Шведский гребец?
Мордвин?
Московский татарин?
Тайный иудей?
_________________
Ах, простите нас демократы, норманнисты и прочие сектанты и лица нетрадиционной ориентации.
Не для средних умов. Для правильного понимания смысла букв требуется IQ 110+.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Пт Янв 25, 2019 12:17 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Миха писал(а):

Стесняюсь даже предположить...
Шведский гребец?
Мордвин?
Московский татарин?
Тайный иудей?


Ну,официальная родословная хорошо известна.

Но ничего нельзя исключать. Там более,что сохранилось описание внешности,где сказано,что был "черноволос". В очках
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Миха
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 06.01.2013
Сообщения: 5632
Откуда: Волгоград

СообщениеДобавлено: Пт Янв 25, 2019 12:06 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Игнатий писал(а):
Миха писал(а):

Стесняюсь даже предположить...
Шведский гребец?
Мордвин?
Московский татарин?
Тайный иудей?


Ну,официальная родословная хорошо известна.

Но ничего нельзя исключать. Там более,что сохранилось описание внешности,где сказано,что был "черноволос". В очках



Как страшно жить...
Зная, что есть люди с подобным менталитетом.
Смеется
_________________
Ах, простите нас демократы, норманнисты и прочие сектанты и лица нетрадиционной ориентации.
Не для средних умов. Для правильного понимания смысла букв требуется IQ 110+.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Пт Янв 25, 2019 7:58 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Миха писал(а):

Как страшно жить...
Зная, что есть люди с подобным менталитетом.
Смеется


Не живите. Жизнь-штука добровольная Смеется
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Вт Фев 05, 2019 3:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Мнения историков о Феодальной войне на Руси (1425—1453 гг.)




Ю. Г. Алексеев:
"Победа была одержана не столько великим князем Василием, сколько Москвой. Москва, Московская земля не приняли углицкого князя. Победила великокняжеская традиция, традиция Дмитрия Донского. Традиция феодальной раздробленности получила сильный удар. Однако нельзя не удивляться энергии, жизнестойкости и силе духа самого Василия Васильевича, не терявшего надежды в самых трудных обстоятельствах, слепого князя, водившего в походы свои полки, сохранявшего качества активного политика и дипломата...

«Ужасный век, ужасные сердца» — можно повторить за поэтом. Ни в Англии, ни во Франции, ни на Руси в феодальной борьбе не было излишней сентиментальности. Короли, князья и герцоги, оспаривавшие друг у друга власть, могли быть умными и ограниченными, храбрыми или трусливыми. Но все они были беспощадны к своим противникам, подлинным и подозреваемым. Ни родство, ни прежние заслуги не играли роли. Средневековый человек был жестким прагматиком и жил в мире, весьма далеком от идиллии...

Храбрый в бою, неистощимо энергичный, опрометчивый и мстительный, доверчивый и коварный, Василий Васильевич (в позднейшей литературе получивший стойкое прозвище «Темный», не известное его современникам) внес свой вклад в историю Русской земли. Победа в феодальной войне, укрепившая первенство Москвы,— главное дело его жизни. Как же распорядился он плодами своей победы?...

Двадцать пять лет кровавой усобицы привели к ликвидации почти всех московских уделов — уцелело только Верейско-Белозерское княжество Михаила Андреевича. Казалось бы, вся Московская земля будет отныне подчиняться непосредственно великому князю — победителю в феодальной войне. Однако этого отнюдь не произошло. Старая политическая традиция вовсе не была преодолена.

Энергичный борец с удельными князьями, Василий Васильевич рубил сучья, не трогая корней. В своем представлении о сущности великокняжеской власти он не поднимался выше уровня традиционного мышления. Русская земля в его глазах, как и прежде, была совокупностью княжеств. Собрав Московскую землю в своих руках, он снова разделил ее между сыновьями. Вместо старых уделов возникли новые — и только. Московская удельная система возродилась, как Феникс, из пепла феодальной войны. Кроме московской удельной системы существовали свои системы уделов в независимой от Москвы Тверской земле и в полунезависимой Рязанской. Сохранялись остатки старой системы уделов, возникшей при сыновьях и внуках Всеволода Большое Гнездо. Русская земля по-прежнему представляла собой пеструю мозаику княжеств и городов, связанных сложной системой договоров и феодальной традицией."
Цит. по: Алексеев Ю. Г. Государь всея Руси.

А. А. Зимин:
"Не стала Москва и средоточием сил национального сопротивления татарам, несмотря на гром Куликовской победы. И.Д. Всеволожский, выклянчивая в Орде ярлык на великое княжение Василию II, которого он собирался сделать своим зятем, доказывал, что его подопечный обязан своей властью только воле ордынского царя и распоряжению своего отца, Василия I. Князь же Юрий искал великого княжения «духовною отца своего». Этим отцом был Дмитрий Донской, с именем которого связывали победу над татарами. Борьба за наследие Дмитрия Донского, которую вели галицкие князья, была вместе с тем борьбой против татарских поработителей. Образ Георгия Победоносца особенно почитался на Севере Руси — в Новгороде, на Двине и в Вятке. Ему посвящались церкви. Воспевался он в духовных стихах. Этот культ как бы связывал воедино образ победителя змия (под которым разумели татар) и образ блистательного князя Юрия Дмитриевича, основателя могущества галицких князей, истинного наследника Дмитрия Донского. Знамя борьбы с татарскими насильниками прочно держал в своих руках и его сын князь Дмитрий Юрьевич Шемяка...

Москва была коварным магнитом для жаждавших славы и величия галицких князей. Им не под силу оказалось справиться с вековыми традициями и идеалами, в дурмане которых они проводили свою юность. Великий их дед — князь Дмитрий Иванович оставался для них все время образцом для подражания. Завещанная им цель — объединение всего «гнезда Калиты» вокруг знамени борьбы с иноземным ворогом с Востока — была священной для его потомков, а Москва — тем средоточием надежд, которым надлежало сбыться.

Но как много воды утекло со дня Куликовской битвы! Корни могущества Юрия Дмитриевича и его клана уходили в совсем иную питательную среду, чем та, что взрастила их великого предка. Уже с конца 80-х годов XIV в. Юрий, Константин, Андрей и Петр Дмитриевичи и их родичи срослись с землями, резко отличавшимися по строю их жизни от московской. Звенигород и Можайск, Углич и Галич, Устюг и Вятка к середине 20-х годов XV в. сделали большой скачок в будущее. А виднейший из лидеров этого клана князей, Юрий, по-прежнему был обуреваем навязчивой идеей «в Москву, в Москву!», хотя каждый раз при столкновении с реальной действительностью понимал ее утопичность.

И все равно князь Юрий готов был поступиться всем тем, чего ему удалось достичь за десятилетия упорного труда на благо создания царства надежды, и теми, кто его строил. С необычной легкостью он, а потом и его старшие сыновья, бросает все ради Москвы. Но представления о власти и дела самовластных деспотов удельных княжеств, опиравшихся на аморфную массу солеваров, гостей, вольных крестьян, ушкуйников, оттолкнули от себя московскую знать, привыкшую к собственному самовластию при дворе безвольного правителя. Что лучше: тирания удельного самовластца или тысячи маленьких своеволий княжат, бояр и детей боярских из московского двора, за которым в далеком тумане вырисовывалась кровавая фигура Грозного-убийцы?! Кто знает!

Оторвавшись от местной среды, галицкие князья в московском служилом люде, «боярстве» встретили только чувство злобы. Неуютно было князю Юрию, Василию Косому и Дмитрию Шемяке в стольной Москве, с которой ничего не могли сделать галицкие пушки (их было так мало!). Массовое бегство ко двору Василия II в первые годы его правления и особенно к ослепленному главе удела на Вологде показало необходимость новых решений. Их уже осторожно нащупывал князь Юрий, «добровольно» покидавший Москву ради Галича. И только Дмитрий Шемяка довел до конца намеченное. Оставив Москву, он приступил к созданию самостоятельного государства на севере, в которое входили Устюг, Галич, Вятка. Может быть, в планы Шемяки входило и соединение с Великим Новгородом, причем более прочное, чем хотелось бы новгородцам. Но время было упущено. Его московский противник сумел уже создать боеспособное и послушное воинство, воеводы которого нанесли решительный удар по своему лютому ворогу.

Князь Дмитрий Юрьевич Шемяка был самым блистательным сыном той мрачной эпохи. Необыкновенная энергия, страстность в борьбе с противниками. Широкие государственные замыслы. Умение увлечь за собой трусливых и ненадежных союзников из числа княжат или новгородских бояр и отчетливое сознание, что только на Севере, в среде вольных атаманов Вятки, солеваров Галича, охотников и промысловиков, мог он рассчитывать на бескомпромиссную борьбу как с татарами, так и с московским деспотизмом. Так что же, «виват Шемяка!»? Увы, нет. Князь Дмитрий смотрел дальше, чем то полагалось по неписаным законам истории. А история никогда и ничего не прощает тем, кто пытается приподнять завесу, скрывающую тайны будущего. Гибель Шемяки была предопределена. В российских условиях он не мог не стать тираном, авантюристом. Вокруг него не заметно ни одного талантливого сподвижника — он везде решал все за всех сам. А вот вокруг этого ничтожества, темного Василия, можно найти много ярких государственных мужей и военачальников. Они вершили делами Москвы, не подозревая, что, как только она победит, их роль подойдет к последнему акту. Конец их был предрешен. Но все-таки хоть час, да мой...

Итак, слепой, немудрящий правитель вернул свой престол. Его противники повергнуты были во прах. Единство земель вокруг Москвы было восстановлено. Но какой ценой? «Гнездо Калиты» было ликвидировано. Только свояк великого князя Михаил Андреевич сохранил удел на Белоозере. Остальные или умерли (князь Юрий Дмитриевич и Василий Косой), или погибли (Дмитрий Шемяка), или были в «нятстве» (Василий Ярославич), или оказались за рубежом (Иван Андреевич, Иван Дмитриевич Шемячич и сын Василия Ярославича Иван). На смену «гнезду Калиты» пришла семья великого князя, а там был уже лишь шаг и до одного самодержца типа Ивана IV Васильевича. Появилось и столь редкое в предшествующее время средство борьбы с непослушниками — массовые казни. Они стали заключительным аккордом правления Василия II."
Цит. по: Зимин А. А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в.

А. А. Горский:
"Относительно недавно была сформулирована гипотеза о принципиально разном отношении к Орде сторон, противоборствующих в так называемой "феодальной войне" в Московском великом княжестве второй четверти XV в. По мнению А.А. Зимина, Василий II был верным вассалом Орды, в то время как Юрий Дмитриевич "сознавал, что только в борьбе с Ордой можно добиться создания мощного единого государства", а Дмитрий Шемяка "сделал всё, что в его силах, чтобы объединить русские земли и нанести решительный удар ордынским царям", "прочно держал в своих руках" "знамя борьбы с татарскими насильниками". Прозвучавшие в литературе критические оценки такого взгляда представляются вполне справедливыми.

Юрий Дмитриевич — фигура, несомненно, яркая, но никакого осознания необходимости борьбы с Ордой в его деятельности не просматривается: в 1431–1432 гг. он не "поднимает знамя борьбы", а пытается получить от хана ярлык на великое княжение. Еще менее годится на роль борца с игом Дмитрий Шемяка. Воевал он с татарами всего однажды, в 1437 г. под Белевым, причем по повелению Василия II. В 1439 и 1445 г. Шемяка не помог великому князю против Улуг-Мухаммеда, после пленения Василия добивался ярлыка на великое княжение, а в 1447 г. заключил союз с Мамутяком. Василий II, напротив, много воевал как с ордой Улуг-Мухаммеда, так и с ордой Сеид-Ахмета. Оба князя соперника признавали сюзеренитет "главного царя" — до 1437 г. Улуг-Мухаммеда, позже Кичи-Мухаммеда; в этом отношении разницы между ними не было."
Цит. по: Горский А. А. Москва и Орда.

Я. С. Лурье:
"Сопоставление летописных памятников по истории феодальной войны 1425-1453 гг. позволяет поставить под сомнение традиционные взгляды на историю этой войны. Нет основание утверждать, что "все влиятельное, мыслящее и благонамеренное в русском обществе" стояло на стороне Василия II. Весьма популярный рассказ о том, что, когда Юрий в 1433 г. занял престол и отправил Василия в Коломну, все стали отъезжать к молодому князю, основывается на летописи Василия Темного, составленной после его победы. Наиболее ранняя общерусская летопись (СI) свидетельствует скорее о другом: о том, что в следующем, 1434 г. москвичи "овориша град" вторично вступившему в него Юрию Дмитриевичу.

Ни понимание характера войны за великокняжеский престол как борьбы между "старым" и "новым порядком", ни разделение обеих борющихся сторон на "сторонников феодальной раздробленности" и проводников "политики централизации" ни представляется достаточно убедительным...в позициях обеих сторон невозможно видеть борьбу "за или против определенных принципов"-"прямого наследования" или "старшинства в роде (Seniorat)", "централизации" или "раздробленности"; Юрий боролся не против, а за центральную власть. А. А. Зимин обратил внимание на то, что ни в одном нет никаких данных о том, что Василия II в его борьбе с соперником поддерживало городское население; московские торговые люди упоминаются как раз как участники заговора Шемяки в 1446 г. "Гости и суконники" выступали и как сторонники старшего брата Шемяки - Василия Косого. Заметим что о такой расстановке сил сообщали не враждебные Василию II источники, а летопись Василия Темного и договор Василия Косого с Василием II.

Еще меньше оснований усматривать в политике галицких князей какие-либо проордынские тенденции. Известие великокняжеского свода о том, что в 1431 г. Василий и Юрий, "сперъшися о великом княжении, похотеша итти в Орду ко царю Мехмету", никак не свидетельствует в пользу мнения Черепнина, что Юрий "хотел вернуться к тем порядкам, при котором любой князь мог получить от хана ярлык", - инициатива обращения в Орду здесь принадлежала обеим сторонам. Юрий Дмитриевич, как отметил Зимин, еще в 1395 г. воевал "Тотарьскую землю" "никто же не помнит толь далеча", во время спора 1332 г. он ссылался не на "царево жалованье", как его противник, а на завещание Дмитрия Донского. Наконец, и в 1446 г. обвинения в потворстве "татаром" и предательстве интересов "христиан" адресовались в основном Василию II...

Каковы же были реальные позиции борющихся сторон? Отмечая особую роль Галицкого княжества и северных районов Руси, как территории, где существовало свободное крестьянство и развивалась соледобывающая промышленность, А. А. Зимин высказал мысль, что именно Юрий Галицкий, а затем Дмитрий Шемяка были истинными наследниками дела Дмитрия Донского, поднявшими "знамя борьбы с татарскими насильниками".Позволяет ли анализ летописных памятников поддержать столь кардинальный пересмотр оценки сил, боровшихся во второй четверти XV в. за власть в Северо-Восточной Руси? Нет оснований видеть в галицких князьях представителей "удельно-княжеской оппозиции", но об их стремлении поднять знамя Дмитрия Донского также нет свидетельств."


Цит. по: Лурье Я. С. Две истории Руси XV века.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Вт Фев 05, 2019 8:50 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Военная сила, как причина возвышения Москвы в начале XIV в.



Вопрос о том, почему именно Москва стала в период ордынского владычества центром объединения русских земель в единое государство, издавна привлекал внимание исследователей. В качестве факторов, способствовавших возвышению Москвы, назывались выгодное экономико-географическое положение, поддержка московских князей Ордой, перенесение в Москву резиденции митрополита, формирование в Москве особенно сильного военно-служилого войска («двора») и активная колонизационная политика московских монастырей.

Мнение об особой выгодности экономико-географического положения Москвы, однако, весьма сомнительно; можно говорить лишь об относительно большей безопасности Московского княжества от имевших место во второй половине XIII в. татарских походов в силу его окраинного, юго-западного положения в Суздальской земле и предполагать приток на его территорию населения из центральных областей Северо-Восточной Руси, сильнее всего страдавших от военных действий; но это было характерно не только для Московского, но и для других окраинных (западных, северных и восточных) княжеств — Тверского, Ростовского,
Ярославского, Костромского, Городецкого.

О поддержке Ордой претензий московских князей на первенство в Северо-Восточной Руси на рубеже XIII—XIV вв. не может быть и речи: Даниилу, как недавнему союзнику павшего Ногая, можно было рассчитывать максимум на отсутствие репрессий со стороны Тохты. Местом пребывания митрополита Москва стала только со второй четверти XIV в. Колонизационная деятельность московских монастырей отмечается лишь с конца этого столетия. Остается наличие сильного военно-служилого войска; но считается, что его усиление за счет активного перехода на службу в Москву князей, бояр и служилых людей более низкого ранга из различных княжеств Северо-Восточной Руси наблюдается только с 30-х гг. XIV в.

Есть основания полагать, что укрепление московских позиций на рубеже XIII—XIV вв. действительно связано с приходом на московскую службу к Даниилу Александровичу значительных контингентов служилых людей из других княжеств, но лежащих не в Северо-Восточной Руси, а за ее пределами.

Из московских бояр первой четверти XIV в. поименно известны всего семь, причем только о трех из них имеются данные об их происхождении. Из этих трех два — выходцы из Южной Руси. Федор Бяконт (отец будущего митрополита всея Руси Алексея) приехал в Москву из Чернигова. Произошло это незадолго до 1300 г. В 80 — начале 90-х гг. XIII в. Черниговом владели брянские князья Роман Михайлович и Олег Романович, входившие в число сторонников Ногая. В середине 90-х гг. Брянск был передан Тохтой смоленским князьям, после чего Чернигов должен был отойти лояльным хану представителям рода черниговских Ольговичей. Очевидно, с этими событиями и связан отъезд Федора Бяконта в Москву, к Даниилу Александровичу, тогдашнему главе «проногаевской» коалиции.

Другой боярин, Нестер Рябец (родоначальник Квашниных), был выходцем из Киева; в Москву он приехал до 1305 г. Киев также входил в сферу влияния Ногая и пострадал в 1299 г. от действий татар (очевидно, войск Тохты). Отъезд в Москву Нестера скорее всего был связан с этими событиями и также обусловлен ролью Даниила в коалиции князей, ориентировавшихся на Ногая. Помимо того, что каждый из названных бояр, несомненно привел с собой воинский контингент, можно предполагать, что на рубеже XIII—XIV вв. выезжали в Москву и другие представители южнорусской знати из княжеств, ранее входивших в сферу влияния Ногая. Им было естественно искать покровительства именно московского князя, так как другой бывший союзник Ногая — Михаил Тверской — перешел на сторону Андрея Александровича (главы «антиногаевской» коалиции), а третий — Иван Переяславский — явно уступал по своему политическому весу московсковскому и тверскому князьям.

Итак, из трех представителей московского боярства первой четверти XIV в., чье происхож-дение можно проследить по источникам, двое выехали из Южной Руси на рубеже XIII-XIV вв. Каждый из них, несомненно, привел с собой воинский контингент. Кроме того, косвенные данные позволяют полагать, что в это время выезжали в Москву и другие представители южнорусской знати. Численное увеличение двора московских князей и дало им возможность вести активную внешнюю политику. Необходимость обеспечить содержание возросшего числа служилых людей явилась, очевидно, одной из причин активных экспансионистских устремлений Даниила и Юрия — территории Московского княжества было недостаточно для удовлетворения их претензий.

Таким образом, усиление военной мощи Московского княжества на рубеже XIII-XIV вв. во многом, по-видимому, было связано именно с приходом на службу к Даниилу Александровичу служилых людей из Южной Руси – из Черниговского и Киевского княжеств. Сегодня это может представляться как своеобразная передача Москве «эстафеты» древней столицей – Киевом, Черниговом – вторым по значению центром Южной Руси домонгольского периода, и Брянском, имевшим потенции стать средоточием центростремительных процессов в Юго-Восточной Руси, но не реализовавшим их из-за противодействия Орды.

Но в то время это было, разумеется, не более чем стечение политических обстоятельств. Решающая борьба за первенство в Северо-Восточной Руси была еще впереди, тем более что Тверь также значительно усилилась: в 1304 г. к Михаилу [Тверскому] «отъехали» бояре, служившие прежде Андрею Александровичу. Но в значительной мере благодаря притоку служилых людей из южнорусских земель Московское княжество сумело стать в начале XIV в. равным соперником Твери в условиях, когда расклад политических сил, казалось бы, должен был отодвинуть московских князей на второй план. В фундамент могущества Москвы был заложен один из первых камней.

По материалам:
Горский А. А. Русь. От славянского Расселения до Московского царства.
Горский А. А. К вопросу о причинах "возвышения" Москвы.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Сибирь
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 01.06.2011
Сообщения: 1420

СообщениеДобавлено: Сб Фев 16, 2019 2:05 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Игнатий писал(а):
Миха писал(а):

Стесняюсь даже предположить...
Шведский гребец?
Мордвин?
Московский татарин?
Тайный иудей?


Ну,официальная родословная хорошо известна.

Но ничего нельзя исключать. Там более,что сохранилось описание внешности,где сказано,что был "черноволос". В очках


черемноволос
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Сибирь
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 01.06.2011
Сообщения: 1420

СообщениеДобавлено: Сб Фев 16, 2019 2:07 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Миха писал(а):
Игнатий писал(а):
Миха писал(а):


Финн?


Это ещё почему? Very Happy


Ну, Вы же обычно что-то с подобными выводами копипастите...

Стесняюсь даже предположить...
Шведский гребец?
Мордвин?
Московский татарин?
Тайный иудей?


они сейчас говорят что щирый хохол Смеется
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Сб Фев 16, 2019 10:33 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Сибирь писал(а):


черемноволос


Да ну? Это где такое? В каком документе? Улыбка

В оригинале вот так:


Беаше же сам крепок зело и мужествен, и телом велик и широк, и плечист, и чреват велми, и тяжек собою зело, брадою же и власы черн, взором же дивен зело.
https://unotices.com/book.php?id=181561&page=22

А "чермн" и "черн" это далеко не одно и тоже.. Улыбка
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Ср Фев 20, 2019 11:53 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Лекция: Русь и Орда в XIII - XV веках

Лектор: Горский Антон Анатольевич, российский историк, профессор Кафедры истории России до XIX века Исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, доктор исторических наук, член редколлегии журнала «Древняя Русь. Вопросы медиевистики»



Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Чт Фев 21, 2019 12:31 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Пандемия "черной смерти" на Руси



XIV век - время «черной смерти», как называли болезнь в Западной Европе, пандемии чумы (в русских летописях — «мора»), охватившей практически всю тогдашнюю ойкумену, включая Восточную Европу и земли Руси. Придя в 1347 г. с территории Орды через Крым в Италию, «черная смерть» быстро охватила Европейский континент и не затихала около столетия, раз за разом повторяясь в виде эпидемических волн разной степени интенсивности. Ужасные последствия «черной смерти» для Европы отражены в достаточном количестве надежных письменных источников и оцениваются как катастрофические.

К середине XV в., столетие спустя после начала эпидемии, на континенте осталась лишь треть населения, во всех европейских государствах людские потери «нигде не были меньше, чем треть. а где-то оказывались намного больше. от половины до двух третей». Восстановление численности населения Европы по ситуации на середину XIV в. заняло два столетия, а в странах, особенно пострадавших от чумы, и того больше.

«Черная смерть», кроме того, в Европе всегда считалась событием, наложившим решающий отпечаток на все стороны жизни средневекового европейского общества, в том числе и на его моральное состояние. Последствия эпидемии далеко выходили за рамки медицинских и демографических, сформировав в социуме особую атмосферу апокалиптических ожиданий, подъема христианских чувств, с одной стороны, и невероятного роста насилия — с другой, придавали психологии человека Средневековья «постоянный привкус бренности».

Что касается «черной смерти» на русских землях, то уже давно установлено, что под термином «моръ» русские летописи XIV-XV вв. имеют в виду ту же трансконтинентальную пандемию, пришедшую на Русь из Европы через Псков в 1353 г. С. М. Соловьев за вторую половину XIV - первую половину XV в. насчитал двадцать три летописных известия о «море» на Руси. В то же время единственной специальной работой, посвященной чумной эпидемии, остается докторская диссертация, защищенная более столетия назад. Так или иначе, но за полстолетия, до конца XIV в., русские земли опустошило около десяти волн чумы.
Летописные известия о чумной эпидемии на Руси, равно как и сведения нелетописных источников, хотя и привлекались в исследованиях, до сих пор не систематизированы. Западноевропейская историография рассматривает эпидемию «черной смерти» в Восточной Европе, в том числе и на русских землях, как часть общеевропейского процесса, но сведения о «море», на фоне огромного массива данных, сохранившихся о ходе эпидемии чумы в Западной и Центральной Европе, крайне скудны.

Говорить, в отличие от соседей по континенту, в цифрах о масштабах потерь для Руси невозможно в силу полного отсутствия каких-либо демографических данных. Последствия эпидемии, вызвавшие в Европе существенный сдвиг в численности и локализации населения, появление новых населенных пунктов и запустение старых, перекройку системы дорог и иные последствия, для Руси неизвестны, если не считать летописного рассказа о переносе на новое место Белозерска, в котором вследствие «мора» «вси изомроша», недавно, кстати, еще и оспоренного в археологической литературе.

Но было бы странно думать, что последствия эпидемии чумы были для Руси существенно менее катастрофичными, чем для прочих государств континента, как всерьез полагает авторитетный исследователь-демограф. При этом поразительным образом в русской исторической памяти чума не только не заняла того места могучего и беспощадного «регулятора жизни», которое ей отводится в Европе, но как будто бы в ней даже не удержалась. Составленная двести лет спустя после начала «мора» Книга Степенная царского родословия, первый в отечественной историографии опыт официального систематического изложения истории России, княжение скончавшихся от чумы двух великих князей, Семена и Ивана Ивановичей, характеризует как время «тишины велей».

По наблюдениям Ф. Броделя, одним из последствий «черной смерти» в Европе было то, что в разных, зачастую весьма отдаленных друг от друга уголках континента чума вырабатывала схожие поведенческие схемы поступков, фобий и предосторожностей. Судить о сопровождавших «моръ» на Руси рефлексиях современников, в силу лаконичности летописных известий, так же трудно, как оценить демографические последствия эпидемии.

Несомненно, тем не менее, что на Руси, как и в современной Европе, «моръ» был воспринят и переживался как фатальное бедствие. Таким оно предстает, например, в статье Рогожского летописца, под 1364 г. описавшего «моръ великыи страшныи»:

Увы мне! Како могу сказати беду ту грозную и тугу страшную, бывшую въ великыи моръ, како везде туга и печаль горка, плачь и рыдаше, крикъ и вопль, слезы неутешимы. Плакахуся живш по мертвымъ, понеже умножися множество мертвыхъ и въ градехъ мертвые, и въ селехъ и въ домехъ мертвые, и во храмехъ и у церквеи мертвые. Много же мертвыхъ, а мало живыхъ, темъ не успеваху живíи мертвыхъ опрятывати, ниже доволни беху здравш болящимъ послужити, но единъ здравъ и десятерымъ болемъ на потребу да послужитъ. Погребаху же овогда два, а инде три в едину могилу, овогда же 5, 6, иногда до десяти, есть же другоици, егда и боле 10 въ едину могилу покладаху, а въ дворе инде единъ человекъ остася, а инде два, а инде же единъ детищъ остася, а инде мнози дворы пусты быша.

Среди скупых летописных известий о «море» на Руси XIV в. совершенно особняком стоит красочный текст псковских летописей о событиях 1353 г. — эпидемия, повторимся, пришла на Русь через Псков. Не привлекавший ранее специального внимания филологов, рассказ о «море» во Пскове явно представляет собой отдельное литературное сочинение или, может быть, его фрагмент, завершающийся фразой: «Се же ми о сем написавшю от многа мало, еже хоудыи ми оум постиже и память принесе. Аще кому се не потребно боудетъ, да соущим по нас оставим, да не до конца забвено боудет». Перекочевавший из Пскова в новгородское летописание, рассказ в конце был дополнен фразой, как будто бы указывающей на вставной для новгородского летописца характер описания псковского «мора» — «И ныне възвратимся на ино сказание».

Отметим, что практически все эпизоды чумы 1353 г. во Пскове находят аналогии в описании чумы во Флоренции 1348 г., открывающем вступление к «Дню первому» «Декамерона» Джованни Бокаччо, и в других многочисленных описаниях ужасающих последствий «черной смерти». И в западноевропейских, и в русском текстах речь идет не только о гигантских жертвах эпидемии, но и о проблемах с отпеванием и погребением скончавшихся от чумы, о взлете религиозности и массовом уходе в монастыри, столь же массовых раздачах горожанами движимого и недвижимого имущества, попытках индивидуального спасения «в миру в домех своих» как в Пскове, так и во Флоренции, боязни контактов с больными и проблемах ухода за ними, слухах о всеобщей скорой кончине, и пр.

В 1353 г., с началом на Руси «мора», в Москве пресеклась старшая ветвь наследников Калиты. С интервалом в полтора месяца от чумы скончались великий князь московский Семен Иванович и два его сына — первые претенденты на московский стол; позднее в этом же году из жизни ушел младший, третий сын Калиты, князь Андрей Иванович. Московское княжение перешло к единственному выжившему, среднему сыну Калиты, Ивану Ивановичу, отцу двоих малолетних князей, Дмитрия и Ивана («Ивашко детя» русских летописей). Новый великий князь также должен был взять на себя заботу о двух осиротевших племянниках, князьях Иване и Владимире Андреевичах (будущий герой Куликовской битвы появился на свет на сороковины отца), сыновьях скончавшегося младшего брата.

Следующая волна «мора», 1358-1359 гг., унесла жизни великого князя Ивана Ивановича и его старшего племянника — тезки, Ивана Андреевича, и московский стол перешел к старшему сыну скончавшегося князя, Дмитрию Ивановичу. В 1364 г. от той же болезни скончались вдовая мать и младший брат юного великого князя. Таким образом, за первые 11 лет чумной эпидемии, к исходу 1364 г., из некогда большой мужской части потомства Калиты, в 1353 г. насчитывавшей трех сыновей и шесть внуков, старшая ветвь пресеклась вовсе, и в живых в итоге остались только двое малолетних внуков великого князя Ивана Даниловича, двоюродных братьев из второй и третьей ветвей рода — великий князь Дмитрий Иванович и князь Владимир Андреевич, будущие герои Куликовской битвы.

Потери в страшное «лето 6872» понес не только дом московских князей. Этим же годом в Ростове от чумы скончался князь Константин Васильевич «съ княгинею и съ детми», осенью того же года в Твери «мор», начавшийся в ноябре и продолжавшийся вплоть до лета следующего, 1365 г., унес за несколько месяцев жизни вдовой великой княгини Анастасии Юрьевны и еще шестерых князей и княжон тверского дома. Эпидемия чумы в Москве также не ограничилась осенью - началом зимы 1364-1365 гг. и продолжилась, как и в Твери, в 1365 г., «якоже прежи былъ («моръ») въ Переславле и яко же прежи сказахомъ и написахомъ».

Кстати, говоря об особенностях восприятия «мора» русским сознанием XIV в., нельзя не отметить, что новгородские летописи, подробно описав эпидемию в Новгороде и Пскове в 1353 г., на печальные события в далеких от Новгорода Твери, Ростове, Москве и других городах Руси 1364-1365 гг. не отреагировали никак, даже не упомянув об очередной волне эпидемии, надо полагать, едва ли не самой катастрофической по масштабам за столетие присутствия на Руси «черной смерти».

По материалам: Лаврентьев А. В. Печать великого князя Дмитрия Ивановича Донского и русские фобии XIV в.



Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Mahmut
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 12.07.2012
Сообщения: 8120

СообщениеДобавлено: Чт Фев 21, 2019 12:56 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Не случайно в последущие века русские власти принимали меры против
новых эпидемий путём закрытия границ и прекращения любых связей с
заражёнными странами...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Игнатий
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 24.09.2012
Сообщения: 10820

СообщениеДобавлено: Чт Фев 21, 2019 1:55 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Mahmut писал(а):
Не случайно в последущие века русские власти принимали меры против
новых эпидемий путём закрытия границ и прекращения любых связей с
заражёнными странами...



Интересно,как современники понимали природу этого явления,помимо того,что это "наказание божие"?
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
D.N.
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 06.10.2012
Сообщения: 3553
Откуда: Россия

СообщениеДобавлено: Чт Фев 21, 2019 3:51 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Весьма показательно, что Черная Смерть на Русь пришла не напрямую из Золотой Орды, в которой оная пандемия и появилась, а обогнув всё Европу.
Этот простой факт рушит все конструкции евразийцев: получается, что не было у Руси и Орды ни общего цивилизационного пространства, ни более-менее заметных перемещений людей.


Последний раз редактировалось: D.N. (Чт Фев 21, 2019 9:38 am), всего редактировалось 1 раз
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Mahmut
Постоянный участник

   

Зарегистрирован: 12.07.2012
Сообщения: 8120

СообщениеДобавлено: Чт Фев 21, 2019 9:19 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

D.N. писал(а):
Весьма показательно, что Черная Смерть на Русь пришла не напрямую из Золотой Орды, в которой оная пандемия и появилась, обогнув всё Европу.
Этот простой факт рушит все конструкции евразийцев: получается, что не было у Руси и Орды ни общего цивилизационного пространства, ни более-менее заметных перемещений людей.

Дело скорее в другом:
в Орде плотность кочевого населения ниже, чем в земледельческих
странах, поэтому контролировать распространение эпидемий проще:
запретили одним регионам контачить с другими - и остановили распространение.
Второе важное замечание - крысы, как переносчики блох,
концентрируются в человеческих поселениях или в мягком климате.
Золотая Орда - преимущественно страна с холодным климатом,
человеческие оседлые поселения существуют в виде прибрежных
(изолированных) анклавов - преимущественно в узкой полосе вдоль Волги,
что тоже облегчает проведение карантинно-профилактических мероприятий.
Проще говоря в Орде распространение эпидемии контролировалось властями,
а в Европе большая скученность оседлого населения способствовала
неконтролируемому распространению эпидемии...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов -> История Часовой пояс: GMT + 3
На страницу 1, 2, 3 ... 11, 12, 13  След.
Страница 1 из 13

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах


Visitor Map
Create your own visitor map!


Powered by phpBB © 2001, 2005 phpBB Group
subRebel style by ktauber
Вы можете бесплатно создать форум на MyBB2.ru, RSS